– Ну и какого же черта ты их помочил, – недовольно пробурчал один из хопинских боевиков. Тот, что был в камуфляже. – Оставил бы одного.

– У него был пистолет.

– А у второго? Ладно, пес с ними. Иди проверь, нужны ли контрольки. Хотя хрен они там нужны, – хмыкнул бык, стягивая с лица черную шапочку. – И, мужики, быстро в машину. Валим отсюда. Чтобы без неприятностей. – И добавил, пряча свою «беретту» в наплечную кобуру: – Ну, господа бандиты. Два – ноль в нашу пользу. Итак, счет открыт. – Он широко улыбнулся и хмыкнул себе под нос: – И что вы на это скажете.

* * *

О том, что в нашем поединке против команды Хопина счет открыт и мы проигрываем уже два очка, мне еще предстояло узнать. И сделать все для того, чтобы к финалу мы вели со значительным преимуществом.

Но пока я, не ведая ни о чем, безмятежно собирался в Тверскую область за Ангелиной и Леонидом. Там меня ждала легонькая разминка. Перед решающей схваткой.

Все было еще впереди.

Если не брать в расчет небольших разногласий, не имевших затяжного характера, и, наоборот, затяжного моросящего дождика, занесенного в центральную часть России очередным осенним циклоном, тот день показался ей одним из самых счастливых дней за последние годы.

До обеда Ангелина и Леонид провалялись в благоухающей сеном постели. Он отсыпался после бессонной ночи, а она с головой погрузилась в потрепанный, пахнущий плесенью детектив Иоанны Хмелевской, который случайно выудила из-под кровати и который каким-то чудом в этом доме не пошел на растопку. Когда неказистые деревенские ходики с одной ржавой гирькой – для увеличения веса к ней были привязаны старые ножницы – показали ровно два часа дня, в дверь нерешительно поскреблись, и в комнату заглянула хозяйка, сгорбленная годами и покрытая миллионом глубоких морщин баба Маруся. Разглядела, что Ангелина не спит, радостно чмокнула беззубым ртом и засюсюкала, зашептала:

– О-ой-ой, а ты никак и проснулась уж, внуча. Ну вот и славно. И ладныть. И хорошо. А то ить негоже, как щас отоспитеся. А ночью чего? Колобродить? Аль книжку читать? – Она резво посеменила к голландке и задвинула вьюшку, про которую и Ангелина, и Леонид совершенно забыли. Еще раз повторила: – Негоже. Эдак-то всюю комнату выстудить можно. – И поспешила на выход. Но уже на пороге обернулась и снова зашептала скороговоркой: – Подымайси, подымайси, внуча, давай. И сваво подымай. Кажи ему, ночью доспит. А у меня эвон щас в печке борщик горяченький. Да картохи тока-тока поспели. С груздечиками солеными. Вкусныть! Давай, давай, внученька, подымай сваво мужика, идите обедать.

И дверь, мерзко скрипнув давно не знавшими смазки петлями, медленно затворилась за выскользнувшей в сени старухой.

Ангелина отложила в сторону книжку и нерешительно потыкала мужа в мягкий бок кулачком. Леонид, и не думая просыпаться, понес какую-то околесицу, попробовал, как от назойливой мухи, отмахнуться от супруги, но Ангелина, и не думая отступать, еще раз – уже ощутимее – шлепнула мужа по ягодице, заметно округлившейся за последние годы, после чего запустила руку ему под резинку трусов и начала отогревать замерзшие пальцы о теплый, но вялый и совершенно безжизненный член.

– Какого хрена! Че те неймется? – недовольно пробурчал Леонид, но все-таки развернулся на спину так, чтобы жене было удобнее. – Ласта, как у моржихи. Чего ледяная такая?

«А того, – подумала Ангелина, – что забыли закрыть на голландке заслонку, и теперь в комнате, наверное, не теплее, чем на дворе». Несмотря на то что на ней кроме футболки был легкий шерстяной свитерок, все равно хотелось укутаться в одеяло до самого носа и поплотнее прижаться к горячему, словно печка, супругу. Удивительно то, что он, одетый лишь в майку и трусики, совершенно не мерз и преспокойно дремал, наслаждаясь сексуальным массажем и сдвинув у себя с груди одеяло чуть не до самого живота.

– Слышал, кто к нам сейчас заходил? – Ангелина отметила с удовольствием, как член начал стремительно увеличиваться в размерах, обретая у нее под ладонью должную твердость и рабочие очертания.

– Не слышал я ничего. Спал. Кто заходил?

– Бабка Маруся, – хмыкнула Ангелина и ловко спустила мужу трусы до колен. – Напрягала меня, чтобы мы подымались, а то не будем спать ночью. И вообще, у нее стынет картошка с грибами и борщ.

– Ничего, подогреет.

Судя по голосу, Леонид уже полностью отошел ото сна, но продолжал валяться бревном, блаженно зажмурив глаза и, кажется, даже не помышляя о том, чтоб как-то в ответ приласкать жену. Если бы не его окончательно отвердевший член, можно было бы посчитать, что все усилия Ангелины пошли прахом.

– Ленчик, мы пойдем кушать? Будем вставать?

– Не знаю, – капризно скривил тонкие губы ее супруг. – Вставай, если хочешь.

– Я не хочу… Я другого хочу. Ты же знаешь. А, Ленчик? Погладь меня… – Ангелина еще теснее приникла к мужу, закинула правую ногу ему на бедро. – Мы с тобой не были вместе больше недели. А за весь месяц только четыре раза.

– Да ты никак любительница статистики? – удивленно приоткрыл один глаз Леонид. – Вот уж никогда в не подумал!

– Какая статистика? – горько усмехнулась его жена. – Просто в последнее время мне здорово надоело удовлетворять саму себя, Лень. Я уже даже думаю, а не завести ли любовника.

– Заводи, – совсем без какой-либо интонации произнес Леонид.

– И тебе что, все равно? – просто окаменела от подобного безразличия Ангелина. Кончики пальцев ее правой руки автоматически продолжали нежно поглаживать поросшую мягкими волосками мошонку супруга. – Вот так известие! Да это будет почище того, что твой брат еще жив и торчит где-то в Питере, мечтая свести с нами счеты… Послушай, – она приподнялась на локте, и ее светлые волосы, свесившись вниз, коснулись лица Леонида, – ты можешь мне объяснить, что у нас происходит последнее время? Наш брак распадается? Я тебе надоела? Ты собрался уйти от меня? А? Ну, ответь же мне, Ленчик. Ле-о-ончик! Ответь же мне! Правду!

«Бы-ы-ылин! Что же за дура набитая? – раздраженно прошипел про себя Леонид. – Какую такую сраную правду она мечтает услышать? Неужели сама до сих пор не доперла до того, что больше мне не нужна и пора убираться подальше. Да-да-да, именно так – убираться самой куда только заблагорассудится. Хоть к мамаше, хоть к любовнику, хоть к талибам в Афган. И даже не раскатывать губешку на то, что получится присосаться после развода к квартире. Или к машине. Или к даче в Лисьем Носу. Да он, кровный родственник Константина, имеет на все это в десятки раз больше прав, чем какая-то продажная шлюшка. И пусть эта тварь даже не держит в своей безмозглой башке и мысли о том, что ей можно будет покачать права на какую-то долю имущества. Нельзя! Куда ей, глупой и немощной, без должных связей и опыта выживания в дремучей каменной сельве российского мегаполиса, без денег и без умения плести интриги или строить козни своим конкурентам, скалить белые зубки и пищать о своих жалких претензиях. Ее просто сживут со свету. Или вывезут в Турцию ублажать благоверных в одном из дешевых притонов.