У нас не стояло целью попасть в населенную часть Нового Света, но мы должны были дождаться в нем идущего за нами по пятам Нэко и отправиться через этот немноголюдный мир на Пион.

Для того чтобы попасть в Новый Свет, мне пришлось провести автопоезд через несколько Проездов, причем пустыня, в которой мы оказались, покинув Шебек, простиралась практически на весь тот унылый и серый мир, что негостеприимно пылил песчаными бурями и нагонял сущую тоску своей однообразностью. Как он назывался, я не запомнил, помнил только, что даже окно нельзя было открыть: местный воздух практически не годился для дыхания, и ехать бы нам в дыхательных аппаратах, если бы специалисты Шебека не сделали кабину «Скании» полностью герметичной. Через таможенный пост того пустынного мира мы проехали без проблем: вышедший из полузасыпанного песком купола человек в маске поинтересовался, не нужен ли нам Проходимец, получил отказ и, разочаровавшись ответом, небрежно заглянул в пустой прицеп автопоезда, делая это скорее для проформы, чем из интереса.

К слову, «Скания» теперь только внешне оставалась земным тягачом: даже дизельный двигатель ее был продублирован какой-то силовой установкой, использующей электроэнергию. Так что можно было выбирать, каким двигателем пользоваться. Каким-то образом новый прицеп сделали полноприводным: при нужде все его колеса становились ведущими, и автопоезд, таким манером, превращался в какое-то подобие внедорожного грузовика. Или внедорожной «колбасы», как удачно выразился Санек. По словам же Данилыча, емкость энергоблоков, которые теперь заменили бензобаки, предоставляла возможность проехать пару тысяч километров без дозаправки, которую, к слову, мы могли сделать на любой придорожной запятой, так как практически на всех них наличествовали нужные энергоузлы. К тому же по какой-то хитрой технологии весь тягач изнутри был покрыт изолирующим материалом, пуленепробиваемым вдобавок. Внутри кабина выглядела практически как и раньше, и ничто внешне не говорило, что между кузовом кабины и внутренними панелями и обивкой теперь появилось несколько дополнительных слоев. Только передняя приборная доска была немного перестроена, для того чтобы разместить несколько дополнительных пультов и панелей голографических экранов. Лобовое стекло сменил какой-то прозрачный полимер сложной структуры, которая обеспечивала ему крепость брони, к тому же при надобности снаружи на это новое «стекло» опускались броневые жалюзи. Прицеп также заменили. Внешне он был очень похожим на прежний, сгоревший при охоте на Маню, но совершенно другим внутри, и в нем даже место для новой «метлы», выданной Чаушевым, было продумано с боковым выездом. Каморку охранников сменила уютная каютка, также изолированная от внешнего мира и соединенная с тягачом гибким переходом. Из этой каютки можно было попасть в небольшую сферическую башенку наверху прицепа. Башенка эта, свободно вращаясь и поднимаясь при надобности на полтора метра над крышей, имела еще и турель для установки различных видов оружия, делала завершенным вид нашего автопоезда, ставшего чем-то вроде крепости на колесах на случай нападения придорожных бандитов или агрессивных животных. В общем, под командованием Данилыча шебекские техники произвели титаническую работу, не использовав, в принципе, никаких технических разработок, которые были запрещены к вывозу из этого мира.

«Конечно, — ворчал Данилыч удовлетворенно, — всякой там антигравитации и силовых полей нельзя было применить, но наша машинка теперь настоящий бронепоезд, да к тому же электроникой всякой напичкана до отказа. — Он хитро прищуривался и привычным жестом качал указательным пальцем: — И про несколько прехорошеньких тайничков я тоже не забыл».

Я открыл слипающиеся веки. Меня легонько расталкивал Данилыч. Оказывается, я умудрился задремать после сытного ужина.

— Давай, Леха, просыпайся, — виновато бормотал шофер. — Нэко на подходе. Сообщает, что нужно снаряжение принять.

Я с неохотой приподнялся. Нэко, конечно! Он должен был доставить ту часть нашего груза, что мы не могли вывезти через таможню с Шебека из-за некоторой специфичности и отсутствия разрешения на вывоз таких вещей из этого мира. Интересно, у Нэко все без проблем обошлось? Именно идее Нэко мы были обязаны тем, что груз мы получали в Новом Свете, а не в том пустынном мире, где и шагу нельзя было ступить без газовой маски: он предложил нам подождать его с основным грузом, тем более что в нужном нам направлении ехал какой-то знакомый ему контрабандист, имеющий возможность вывезти с Шебека что угодно в обход таможни и пограничников.

— Совсем отключился? — мягко спросила меня подошедшая Ками.

Я вздохнул, вяло пошарил глазами вокруг…

— Да, как-то…

Девушка протянула мне мою кружку, полную горячего чая.

— Я туда кое-чего для бодрости добавила, — улыбнулась она. — Сон согнать.

Я поблагодарил, отхлебнул ароматный чай, слегка отдающий какими-то травами.

Ками, с той поры как оказалась на Дороге и покинула Шебек, заговорила на межмировом, и это ее сильно поразило вначале. Но потом девушка довольно быстро освоилась в нашей мужской компании, и даже Данилыч, что очень не хотел «брать бабу с собой, особенно если она ребенок», смирился с присутствием изящной и улыбчивой девчонки, все время пытаясь наставить ее на путь истинный и уберечь от знаков внимания приставучего Санька. Ками же, навязанная нам Нэко, что, видать, хотел оставить нам сестру как залог того, что мы не сбежим без него с переоборудованным транспортом, вела себя тихо и примерно, не мельтеша попусту перед глазами, но стараясь помочь каждому по мере своих возможностей.

— Хорошая девка, — говорил мне на русском Данилыч. — Только надо смотреть, как бы наш лоботряс ее не испортил: совсем ведь малышка она…

При этих его словах я просто кивал головой и улыбался, вспоминая Ками, скачущую по трубам и решетчатым фермам со здоровенной пушкой в руках. Или — кидающую гранаты вниз по ступенькам эскалатора и с интересом наблюдающую за их действием. Да, неизвестно еще кого от кого оберегать нужно в случае с Ками и Саньком!

Я покрутил головой в поисках штурмана: его не было у костра, да и Данилыч, буркнув о том, что пошел встречать Нэко, удалился в темноту, посвечивая себе под ноги своим любимым универсальным фонариком. Мы с Ками остались у костра одни, если не считать дремлющей Мани. Девушка подкинула ветку на угли, и та, потрещав, ярко вспыхнула, освещая окрестности неровным, трепещущим светом.

— Слушай, Ками, давно хотел спросить, — я кивнул, приняв от девушки какое-то сухое шебекское пирожное, откусил кусочек, прожевал, проглотил. — Хотел спросить, да языковой барьер не позволял…

Ками сделала ждуще-нетерпеливую рожицу.

Я глотнул чаю, чтобы прочистить горло.

— А что случилось с тем таксистом, у которого ты позаимствовала машину? Как вы разошлись? — Я помедлил, подбирая слова. — Он вроде виды на тебя имел…

Ками фыркнула.

— Этот похотливый урод? Он так скулить стал, когда я ему ствол в пах уткнула, что мне смешно и противно стало, — девушка передернула плечами и загнула многотонную фразу, мешая межмировой и шебекский языки.