— Капитан сказал тебе передать, — начал Нэко, — что он надеется на твою добросовестность. Он тоже покидает Шебек из-за возникших неприятностей.

Я молча ждал продолжения, так как было понятно, что это только предисловие к разговору.

— Я хочу уточнить, чтобы не было никаких недоразумений между нами, — сказал тихо, но твердо Нэко. — Какое задание для тебя с Данилычем является приоритетным: задание Братства или задание капитана?

Я пожал плечами.

— Мы же уже договорились, что выполняем задание Братства, доставляем груз на Пион и, когда становимся свободными от этого дела, только тогда занимаемся заданием Чаушева.

Теперь Нэко молчал, покусывая заусенец на пальце.

— Я понимаю, что для тебя это задание важно, — успокоил я его. — Тебе за его выполнение обещали дать гражданство в Верхнем городе для Ками?

Нэко кивнул.

— Ну вот и будем его выполнять в первую очередь, так как мне за выполнение этого задания сулили вывоз моей семьи с Земли на Дорогу, после чего я смогу считать себя вольным Проходимцем.

— Да, — прошептал Нэко, — свобода это — все! Кстати, ты так и не понял, как открыл внутримировой Переход? Вот уж загадка действий Проходимца! Весь Шебек переполошился, шутка ли: они столько десятков лет прожили в страхе, что последние Переходы в их мир могут закрыться, а тут какой-то гонщик открыл давно не действующий Переход, что и не возмущался вот уже лет как сотню… Там сейчас такие поисковые работы проводятся по выяснению твоей личности… Ученые и спецслужбы роют как одержимые. Только ничего у них нормального не выйдет, скорее всего.

— Это почему? — Я откинулся на контейнере, благо куртка была довольно мягкой.

— За тобой в Переход пролетели еще пара гонщиков, в том числе и тот, на красном хатане, что преследовал тебя. Их-то тоже подозревают в открытии Перехода.

Мне вдруг перехотелось лежать.

— Так вот кто мог в море кричать недалеко от меня! А я-то думал, что слуховые галлюцинации… Эти двое, они погибли?

— Выжили, — успокоил меня Нэко. — Они словно выпали раньше того места, где выкинуло тебя. Конечно, их нашли по браслетам — Чаушев подсказал властям, как и где их искать, только толку от них мало: не помнят ничего, кроме провала во тьму, а потом — плавания в океане. Перепуганы страшно. Считают, что гнались за демоном, что специально пришел, чтобы лишить их победы в таком важном мероприятии, как большие гонки. Их пока держат в каком-то военном медицинском учреждении — проверяют на качества Проходимцев. Ты в общем-то вовремя с Шебека убрался, иначе и твою версию проверять бы кинулись, а так пока у военных и политиков только большие знаки вопроса.

Я с облегчением выпустил воздух. Все же убийцей, хоть и невольным, я не оказался. Представляю шок этих гонщиков, когда они, преследуя меня, ухнули во тьму Перехода. Да-а, не позавидуешь этим бедолагам, хоть они и хотели выкинуть меня с трассы, а то и искалечить. А мне же нужно день и ночь благодарить Бога за капитана Чаушева, что сделал все возможное, для того чтобы нам беспрепятственно выехать из взбудораженного мира. Да уж… а капитан еще рассчитывал, что мое участие в гонке облегчит вопрос выезда с Шебека!

— Вы Лоцманов брали? — спросил я у Нэко после недолгого молчания. — Или Никифор тоже Проходимец?

Лоцманами на придорожном жаргоне называла также Привратников — тех Проходимцев, что ждали возле Проездов и проводили при надобности транспорты в другие миры.

— Нет, — ответил Нэко. — У Никифора есть Проходимцы из Братства, с которыми он более-менее постоянно работает. Сам-то он только плачется, что не наделен таким даром, иначе, как он говорит, он бы развернулся! Но, насколько тебе известно, купить дар Проходимца еще никому не удавалось, хотя бы и очень крупные суммы предлагались.

Я немного задумался. А что, в принципе, из человеческих даров можно купить за деньги? То есть купить не человека, не художника, музыканта, математика или писателя, но купить сам этот дар, так чтобы взять его себе или передать кому-то другому… Нет, до такого люди еще не додумались. Да это и к лучшему, так как тогда бездарные детки богатых родителей смогут приобретать себе слух и голоса, словно «Мерседесы» или силиконовые имплантаты, заливая волнами псевдоодаренного творчества общестадную аудиторию. И тогда, наверное, и наступит конец света. Бррр, мрачная и угнетающая перспектива! Хотя что-то наподобие этого мы уже и можем наблюдать на Земле, где критерии любого искусства все больше определяются денежными суммами, а не душой.

Далее думать об этом мне не захотелось, может даже, еще и потому, что место и ситуация как-то не подходили для таких рассуждений, более соответствующих какой-то компании непризнанных художников и музыкантов, жалующихся в подвальной студии за полупустой бутылкой на недостаток финансов для осуществления своих гениальных идей, а не мне, Проходимцу по контракту, в данный момент разлегшемуся на контейнере с оружием и боеприпасами в прицепе автопоезда на электрическом ходу. Мне захотелось уйти от этих мыслей, и я решил разрядить повисшую тишину.

— Знаешь, — с неожиданным юмором сказал я Нэко, — а наш штурман к твоей сестренке подкатывает, А Данилыч за нее опасается, мол, Санек ее испортит, несмышленую девочку.

Нэко посмотрел на меня, приподняв черные брови, и мы оба покатились с хохоту.

— Чего вы там ржете?! — раздался снаружи голос Санька. — Мне еще долго в кустах нужно сидеть? Я там все штаны росой промочил; а они тут смеются!

— Возьмите лоцмана!

Береговая охрана Босфора

Утро выдалось пронзительным, росистым. Даже из кабины было видно влагу, покрывавшую окрестности. По лобовому стеклу неторопливо сбегали тонкие струйки, собирая в себя по дороге густо рассыпанные капли. Не хотелось выбираться из кабины, что-то делать. Не хотелось даже шевелиться. Так бы просто лежать и лежать на верхней полке кабины «Скании», подремывать в тепле под мягким одеялом и не думать о том, что будет впереди, что нужно разобрать контейнер с оружием и поставить пулемет в башенную турель, что нужно мерить костюмы и проверять системы дыхания, что обещал нам на сегодня Нэко, несмотря на клятвенные заверения грека Никифора, что он поставляет только высококачественный товар. Никифор, к слову, уехал еще ночью, задом сдавая по узкой лесной дороге, и так тащиться ему предстояло еще немалое расстояние. На все уговоры остаться до утра грек яростно сверкал глазами из-под взъерошенных бровей-дикобразов и мотал лысой головой, ссылаясь на то, что у него есть в этом мире неплохой заказик на оружие, а Проходимец, ожидающий его у Проезда, тоже не будет сидеть там вечно, да и Саон, что остался за главного в магазинчике, не такой человек, чтобы на него можно было оставить со спокойным сердцем такое важное и ответственное дело, как оружейная лавка. Грек уехал, гудя и треща полусферами своего транспорта, заставляя придорожные деревья с содроганием сбрасывать остатки осенних нарядов, и Данилыч только через час после его отъезда хватился бутылки с армянским коньяком, из которой он гостеприимно подливал в чай жуликоватому контрабандисту.