В 1903 году в Асакусе открылся первый постоянный кинотеатр. «Электродворец» (Дэнкикан) первоначально был местом демонстрации научных диковинок, включая эксперименты с электричеством, фотографией и рентгеновским излучением. Когда здание получило новую жизнь в качестве кинотеатра, его фасад украсили плакаты и росписи со сценами из популярных фильмов. Фильмы очень быстро полюбились публике, и кинотеатры начали появляться и в других больших городах. Японские зрители были не менее ярыми фанатами Чарли Чаплина, Рудольфа Валентино и Гарольда Ллойда, чем американцы. Существовала даже специальная профессия рассказчиков — бэнси, они озвучивали немые фильмы по-японски. Эти рассказчики следовали традиции рассказа дзёрури в театре Бунраку: они с выражением читали с экрана субтитры голосами персонажей и объясняли сюжетный и социальный контекст, особенно то, что касалось незнакомых иностранных положений и ситуаций.

Японцы начали снимать собственные фильмы в 1899 году, всего через два года после появления в стране первого кинопроектора, а еще через год начали производить собственные кинокамеры. В ранних фильмах часто снимались актеры Кабуки, причем как в мужских, так и в женских ролях; также часто встречались сцены с боевыми искусствами или сражениями на мечах. К середине 1910-х годов появилось уже более дюжины студий, снимавших более 100 фильмов в год. Самыми популярными жанрами были самурайский эпос (тямбара), как никогда не выходившие из моды «Сорок семь ронинов», и легкие игривые комедии. В 1920-х годах киностудии начали снимать современные реалистичные драмы, поставленные по качественным сценариям, а в 1930-х появились звуковые фильмы. К 1940 году кинотеатров было уже 2363, и каждый японец смотрел в среднем по шесть фильмов в год. Кинотеатры в основном находились в больших городах, но также порой встречались в провинциальных городках вроде Саги — сравнительно отдаленного городка на Кюсю, который в 1920-х годах мог похвастаться четырьмя кинотеатрами. Придет время, и на японских прекрасно оборудованных студиях будет снято немало киношедевров известных режиссеров — Ясудзиро Одзу (1903–1963) и Акиры Куросавы (1910–1998). «Токийская повесть» (Токио моногатари, 1953) и «Поздняя весна» (Бансюн, 1949) Одзу и «Семь самураев» (Ситинин но самураи, 1954) и «Расёмон» (1950) Куросавы входят в список 50 лучших фильмов человечества. По количеству «Оскаров» за лучший иностранный фильм Япония находится на третьем месте после Франции и Италии.

Кино не было просто развлечением. Документальные фильмы и новостные ролики, которые транслировали перед художественными фильмами, вызывали патриотические чувства и поддерживали националистические проекты, например Русско-японскую войну, похороны императора Мэйдзи и японскую колонизацию Тайваня и Кореи (об этом см. главу 10). Религиозное движение «Оомото» наняло команду, которая должна была привлекать новых сторонников в дальних сельских районах при помощи показа фильмов. Также кино было важным средством авангардного искусства. Действие немого фильма «Страница безумия» («Курутта иппэйдзи») (1926) режиссера Тэйносукэ Кинугасы происходит в психиатрической лечебнице. Режиссер использовал экспериментальные приемы — двойную экспозицию и совмещение изображений, чтобы передать смазанные границы между безумием и реальностью.

Процветал и театр — как традиционные, так и новые его формы. Рассказчики и театр Кабуки продолжали привлекать широкую аудиторию. В период Эдо Кабуки считался низким жанром, предназначенным для городской черни; поклонникам из самурайского сословия приходилось маскироваться, посещая такие театры. По мере того как в ХХ веке набирал обороты западный интерес к экзотическим японским традициям, Кабуки наряду с укиё-э стали почитать как уникальное сокровище культуры, выражение японской эстетической идентичности. Также появились новые формы драматического театра в противовес стилизованным танцевальным постановкам Кабуки и Но. «Новая драма» (сингэки) объединила реалистичный стиль игры, современную тематику и привлечение актрис на женские роли. Городская публика с удовольствием ходила на постановки классических и современных иностранных пьес — греческих трагедий, пьес Шекспира, более новых произведений Генрика Ибсена и Антона Чехова. Также публике нравились водевили и бурлески, например «Казино Фоли», появившееся в Асакусе в 1929 году, которое в основном удовлетворяло вкусы эро гуро нансэнсу, отличавшееся сексуальностью и абсурдизмом. В 1913 году Итидзо Кобаяси открыл еще одну форму театра — женскую труппу Такарадзука. Кобаяси был президентом железнодорожной компании Ханкю — курортного городка с термальными источниками, конечной станцией железнодорожной линии из Осаки. Труппа ставила зрелищные мюзиклы и ревю, в которых были заняты до нескольких сотен девушек, что напоминало голливудские феерии. Звезд указывали как «красоток в мужском платье» — в подражание оннагата театра Кабуки. Они были кумирами молодых женщин, которые влюблялись в «актеров». Второй театр Такарадзука вскоре открылся в Токио.

Асакуса, развлекательный центр горожан эпохи Эдо, успешно сочетал старые и новые формы. Акробаты, ученые мартышки и тиры для стрельбы из лука, которыми заведовали соблазнительные девушки, все еще привлекали свою аудиторию, но теперь их сопровождали и современные развлечения — карусели, аквариумы, представления-бурлески и джазовые клубы, не говоря уже о 14 кинотеатрах. Модернистский роман Ясунари Кавабаты «Весёлые девушки из Асакусы» (1929–1930) описывает, как «в Асакусе все выброшено наружу без прикрас. Желания пляшут обнаженными. Все расы, все классы — всё смешано, составляя бездонный, бесконечный поток, что течет днем и ночью, без начала, без конца. Асакуса живая… Толпы сходятся там постоянно. Их Асакуса — это литейная, где расплавляются все старые модели, чтобы отлиться в новые»[93]. В романе заявляется, что в год аттракционы Асакусы собирают 100 000 000 человек[94].

К 1920-м годам писатели вроде Кавабаты уже всесторонне восприняли западную литературу, философию и искусство. Поскольку стали доступны дешевые переводы практически любой заметной иностранной книги, современные интеллектуалы читали романы Пруста, Кафки и Джойса, пьесы Стриндберга и Брехта, поэзию Рильке и Элиота. Также они хорошо понимали европейские литературные тенденции, например склонность к иронии и отрешенности, нарушение хронологии повествования. Японские литераторы-модернисты, включая Кавабату, Дзюнъитиро Танидзаки, Каноко Окамото и первопроходца детективного жанра Эдогаву Рампо, чей псевдоним отсылал к Эдгару Аллану По, отвергали реалистический стиль эпохи Мэйдзи, для которого характерен ровный исповедальный стиль от первого лица, стремящийся к прозрачной передаче реальности без всяких стилизаций. Также они отвергали прямую имитацию западного стиля, ища собственный модернистский голос. Их тексты были очень событийными и стилизованными, космополитичными, часто включающими иностранных персонажей и места действия, очень визуальными, что отражало популярность кино.