class="p1">Воздушный лифт вызвал у нее спокойную улыбку, новые переговаривающиеся друг с другом лавочки в парках — смех, а флаер — восхищение от легкости управления им.

— Какой красивый город, — радостно делилась своими впечатлениями Физис. — Он так утопает в зелени, что похож на лес. А сколько вокруг птиц. И дышится тут так легко, свободно.

— Жаль, что мы не можем погулять по скверам и паркам. — улыбнулась Мари.

Странно, но Донович ощущала восторг спутницы так, как будто бы это она сама вернулась после долгого отсутствия домой.

— У нас в городе много животных. Лисы, белки, ежики. Возле домов хозяйничают кошки, а если удалится поглубже в лесную гладь, то там обитают рыси и медведи.

— А я не верила, — неожиданно тихо прошептала Физис, но Донович услышала.

— Ты о чем? — удивилась Мари.

— Это я так. Не обращай внимания. — Физис смотрела на нее сияющими глазами. — Когда-то давным-давно мне рассказали сказку. Сказку о том, что где-то в иных пространствах есть мир в котором… все-все иначе. Потому что его прошлое было совсем другим.

Догадка кольнула Мари. Это была нелепая и несуразная догадка о том, что Физис сейчас говорит о прошлом своего мира. Прошлого чужой цивилизации. Другого мира, в котором история устремилась по иной ветви временной спирали. Возможно ли? Ну нет. Этого просто не могло быть. Потому что когда Физис произнесла, что мол я твоя очень дальняя родственница, то Мари почему-то ей поверила. Поверила вопреки всему. Вопреки голосу разума, собственной осторожности и даже вопреки фактам твердящим, что эта особа чересчур хорошо знакома с ее временем. Достаточно хорошо, чтобы утверждение о «пра прапрабабушке» подвергнуть сомнению.

Но Мари все равно верила ей. Верила сердцем. И это было странно.

— Хочешь, я покажу тебе свой институт, — предложила она спутнице.

— Потом, — Физис поудобнее устроилась в кресле летательного аппарата. — А давай-ка мы лучше посмотрим на твою Станцию…

* * *

— Это искусственные создания. — после подписания договора с фейри и Фомой, Зимин решил обсудить последние новости с Джейкобом. — А знаешь похоже на то. Нити из нанороботов внедряющих чипы подчинения. Заклинание, которое произнес Петя. Какое там к черту заклинание! Команда приказывающая роботу отпустить человека и уйти.

— Интересные сведения, — Джейкоб медленно перелистывал расчеты Идана. — Есть и у меня пара таких фактов. Куклы. Или демоны, если они созданы в другом измерении. Только вот кто у них кукловоды.

— Не Аристарх, — сразу отмел Зимин. — Этот хрыч всегда был сам по себе.

— Тут должно быть еще что-то, то что мы пока не видим. — предположил Джейкоб. — Наверняка, что-то еще.

* * *

Не успели они добраться до Станции, как на браслет связи Мари поступил вызов из отдела по снабжению участников экспедиции.

— Даже не знаю что делать, — огорчилась Донович. — Подождешь меня тут, на лавочке? Я постараюсь побыстрее от них отделаться. Обещаю, что вернусь быстро.

— Не спеши, — Физис опустилась на лавочку в скверике у входа на Станцию. — Я буду тут.

* * *

— Ну вот, видишь, а ты опасался, что Нуар тебя не возьмет, — говорил Иннокентий снисходительно посматривая на насупившегося Фому.

— Взять-то он взял, но как-то не правильно. Не по-дружески он поступил.

— А ты чего от него хотел? Это ж экспедиция в закрытую зону, где… мы собственно даже не знаем, что там происходит. Постарайся понять.

— Неправильно это, — твердил домовой. — Мы всегда жили сами по себе и никому клятв не давали.

— Это всего лишь рабочий договор, а не клятва, — отмахнулся Иннокентий. — Кстати, можешь отказаться от полета.

— Не откажусь, — пробурчал Фома и неспешно добавил. — Может нам сейчас еще раз взглянуть на добытые тогда штуки?

* * *

Махина изящного здания устремлялась в голубую высь. Осмотреть его снаружи было не так-то легко потому что стены местами сплетались с деревьями, которые росли свободно и вольно. Они проникали внутрь и тихо шелестели на своем языке, словно шептались с незримыми ветрами.

Создавалось впечатление, будто на этом месте не было никакой конструкции. Однако она была. Необычайно красивая и мощная.

Магия. Высшая магия соединившаяся с наукой. Магия вплетенная в мир, рожденная им и подаренная… кому? Людям? Или существам населяющим этот прекрасный цветущий край.

Именно таким был бы ее собственный мир, если б в нем не было инквизиции, навязанных идей и смыслов. Если бы ее край остался свободным, а люди и племена волшебного народа продолжали жить рядом, дружили и смешивали свою кровь в браках так часто, что через тысячу лет…

Да и какая разница, кем они сейчас являются на самом деле? Людьми, эльфийцами, или кем-то еще. Они были прекрасны, умны и горды.

Женщина усмехнулась. Даже чистого железа не было в их краю. Так, помесь с другими веществами.

Мир затерянный в дальних глубинах мироздания. Мир волшебной сказки и мечты. Неужели ты не приснился мне и действительно существуешь?

* * *

В приемной секретарь безуспешно пытался выпроводить неизвестную особу, которая рвалась в кабинет шефа. Наконец, Зимину надоело слушать спор доносившийся из-за неплотно закрытой двери и он распорядился пропустить даму.

Опыт бесед с возмущенными родственниками у него был довольно внушителен и лучше уж сразу выяснить чего добивается посетительница, чем разбирать потом письменные жалобы.

Дверь распахнулась.

Физис решительно прошла в кабинет и выдвинув кресло уселась напротив руководителя вперившись в него злым взглядом.

— Значит, теперь ты — Нуар Карлович? — мило улыбаясь осведомилась она ангельским голосом пробуждающейся змеи.

Зимин смотрел на посетительницу и не верил своим глазам. Наверное со стороны могло показаться, что начальник Станции замер, словно на миг превратился в неподвижного будду.

Столетия или несколько мгновений пронеслись между двумя застывшими на границе времен, и «будда» наконец тихо выругался.

А может быть это была не брань? Трудно сказать что-то определенное, ибо сленг, который использовал шеф не употреблялся уже более тысячи лет.

Даже секретарь заглянувший в кабинет ничего не понял. Действительно, ну откуда бы он мог знать один из диалектов давным-давно вымершего старофранцузского.

* * *

.

Беглецы из прошлого чужого мира

Сергей Шекли.

Ему только показалось, что жизнь