И Алина, все еще ничего не понимая, тем не менее с готовностью кивнула.

Татьяна открыла глаза, когда совсем рассвело. В первый момент она не поняла, где находится, – незнакомая пустая комната, остро пахнущая свежей краской, никакой мебели, кроме раскладушки, на которой лежала сама женщина. Но уже в следующий миг она вспомнила все и вскочила. «Как мне только удалось уснуть, не понимаю! – Она взяла лежащие на полу часы и поднесла их к окну, чтобы рассмотреть стрелки. – Половина седьмого! Я ведь только на миг закрыла глаза… И уже утро».

Она вышла в коридор, приоткрыла двери одной комнаты, затем другой… Там, на двуспальной супружеской кровати, наспех застланной мятым бельем, спала Алина. Она ровно и размеренно похрапывала – и даже по этому звуку можно было догадаться, что у нее чистая совесть и женщина вполне довольна собой.

Татьяна осторожно подошла и взяла ее за плечо:

– Послушайте! Послушайте, уже утро…

Та сильно вздрогнула и открыла мутные глаза. Уставилась на склонившуюся над ней Татьяну и вдруг улыбнулась:

– Ой, я и забыла, что вы у меня… Который час?

Узнав, сколько времени, она всполошилась:

– Женьку проворонили! Она явно вернулась!

Наспех одевшись, женщины поспешили наведаться в соседнюю квартиру. Но из дверного косяка по-прежнему торчала оставленная ночью записка. В ней Алина сообщала, что ключи от квартиры находятся у нее, и просила, чтобы девушка к ней заглянула.

– Может, она у родителей? – предположила Алина. – Давайте поднимемся?

Татьяна согласилась. Им отперли немедленно, но впустили в квартиру крайне неохотно. Отец Жени, с трудом раскрывая глаза и рот, сообщил, что сейчас все уйдут на работу. Было видно, что он провел бессонную ночь, а перед рассветом крепко выпил. «Как он будет проверять чужое зрение, если сам ни черта не видит?» – подумала Татьяна.

Но Женя была там. Она явилась час назад, приехала на такси. И сейчас сидела в своей комнате, вдвоем с матерью. Женщины прошли туда и увидели следующую картину – Юлия устроилась на полу, подложив под себя диванную подушку, и нервно курила, часто выпуская дым. Татьяна с сожалением подумала, что та снова сорвалась – это при ее-то болезни… Дочь лежала на диванчике, будто мертвая – навытяжку, уставившись в потолок. То, что она еще жива, можно было понять только потому, что девушка иногда моргала.

– Доброе утро, – чересчур громко для этой тихой комнаты произнесла Алина.

Юлия даже не взглянула на нее. Она яростно била пальцем по сигарете, стряхивая несуществующий пепел. Зато Женя приподнялась на локте и посмотрела на гостей. Молча – без единого комментария. Татьяна тоже не могла вымолвить ни слова. Она прислонилась спиной к стене и не сводила глаз с девушки.

– Сдали голубчика? – весело интересовалась Алина, подходя к окну и распахивая его настежь. – Извините уж, но вы так накурили… Юль, что ж ты делаешь? Тебе нельзя!

– Мне уже все на свете нельзя, – тихо откликнулась она. – Какая разница-то? Месяцем раньше, месяцем позже…

– Мам, перестань, – сказала Женя. – Я ведь уже сто раз извинилась.

– Извинилась? – Женщина качнула головой. – Мало проку от твоих извинений. Уж ты прости… Но не слишком ли поздно ты спохватилась? Что теперь будет? Мы никогда от этой грязи не отмоемся. И молчала, молчала, дрянь такая! – неожиданно закончила она и, вскочив на ноги, выбежала из комнаты.

Женя пожала плечами:

– Ну вот. Я покончила со всем этим, а она… Ладно. Всем плевать, как я себя чувствую. Как я устала! Все только о себе и думают!

Она явно готовилась зареветь и раззадоривала себя жалобами. Алина купилась – она сделала попытку утешить девушку, заявив, что с родителями нужно помягче, они много настрадались, но отношения обязательно наладятся. Она уже начала рассказывать какую-то поучительную историю из собственного жизненного опыта, но Татьяна ее оборвала. Она достала из сумки связку ключей и показала ее девушке:

– Видишь?

– А, да, ключи. – Та протянула руку. – Я нашла записку, да не было сил к вам идти…

– Нет. Это не твои ключи. Твои у Алины. Посмотри на эти. Видишь?

Та видела, но явно не понимала. Женя рассматривала связку с искренним недоумением. Татьяна раздраженно позвенела ключами:

– Только не делай вид, что не узнаешь! Они висели у тебя в прихожей, на гвоздике!

– Да-да, – подтвердила Алина. – Я свидетель.

Она до сих пор не знала, что за история вышла с ключами. Вчера, перед тем как лечь спать, она попыталась расспросить об этом Татьяну, но та хранила молчание. Алина даже слегка обиделась, что ей не доверяют.

А Женя по-прежнему была в недоумении – или искусно его разыгрывала.

– Я впервые вижу эти ключи, – сказала она. – Что с ними такого, в конце концов?

– А то, что они от моей собственной квартиры. – Татьяна крутанула кольцо на пальце. – И еще то, что их потеряла Ира прошлой зимой. А еще то, милая, что меня за последние две недели дважды обокрали. Причем в последний раз основательно подчистили. Все ценное унесли.

Женя приоткрыла рот, но не издала ни звука. В ее глазах заметался страх вперемешку с отчаянием. А Татьяна, все больше раззадориваясь – она сейчас испытывала даже какую-то радость, – закончила:

– И причем во второй раз обчистили так ловко, что даже нашли тайник, где мы всегда хранили сбережения. Об этом тайнике знала Ира.

Эффектная пауза. Еще один гремящий оборот ключей вокруг пальца.

– А какие у нее были тайны от лучшей подруги?

И тут Женя вспыхнула как маков цвет. Она покраснела так болезненно, что на глазах выступили слезы.

– Татьяна Николаевна… – пробормотала она, мучительно запинаясь. – Я вам клянусь… Я чем хотите клянусь… Я не брала этих ключей! Даже не знала, что они пропали! Я ничего не знаю!

– Ну конечно. – Татьяна снова уложила ключи в сумку. – Как и в прошлые разы, когда я просила тебя рассказать правду об Ире. Ты тоже ничего не знала, а вчера почему-то стала знать все. Да так хорошо, что понадобилось ехать в милицию, давать показания. Ну а кто будет давать показания на этот раз? Я, разумеется.

Женя вскочила с диванчика и подбежала к ней. Судорожно хватая Татьяну за руки, едва ли не целуя их, она сбивчиво забормотала, что говорит истинную правду, что она тут совершенно ни при чем, и если кто и сделал эту подлость – то это Петр, Петр! Больше некому!

– У тебя все Петр, – брезгливо заметила Татьяна, отнимая у нее руки. – Сама-то, как всегда, ни при чем! С ключами я разберусь, уж будь спокойна. Это грабеж – надеюсь, ты понимаешь. Хороший выбрали момент – сперва угробили Иру, а потом взялись за мою квартиру! Конечно – на вас же больше некому было донести! Уж Ирка бы сразу сообразила, с кого нужно спрашивать!