стать. Твоя… твоя бедная мать. Пусть она покоится в объятиях Вельи.

Глаза Эминель были устремлены на смущенное лицо Сессадон, ее рот был открыт от шока и ужаса. Колдунья снова нащупала грань между правдой и ложью и остановилась на той стороне, которая поможет заключить сделку. Правильные слова, сказанные в этот момент, скрепят узы, не уступающие по силе никаким чарам.

– Это была королева, – сказала Сессадон. – Королева убила ее.

Теперь девочка упала на колени, на песок рядом с колдуньей. Сессадон сопротивлялась желанию протянуть ей руку. Вместо этого она внимательно наблюдала за девочкой, давая ей время и пространство для чувств. То, кем она была в этот момент, могло показать, кем она станет.

Даже когда глаза девочки наполнились слезами, Сессадон увидела, как они сузились, как ее взгляд стал железным. При всей ее мягкости, в глубине ее души было что-то твердое. И это было очень хорошо. Для них обеих.

Эминель вытерла слезы с глаз двумя быстрыми, решительными движениями, точно так же, как смахнула песок с одежды. Совершенно серьезная.

– Ты сказала, что я могу быть очень сильной?

– Никто пока не знает, на что ты способна. Но если ты будешь учиться – да. Ты очень сильная.

Девочка выдержала взгляд Сессадон, и колдунья почувствовала вибрацию магии в ее силе. Пришло время для самого главного. Последний аргумент, момент, который покажет, достаточно ли было сказано слов.

– Ты сможешь победить ее, – сказала она Эминель. – Когда-нибудь. Ты сможешь стать достаточно сильной.

– Я? Могу победить королеву? – Она подвинулась, оказавшись лицом к лицу с Сессадон, почти вплотную соприкасаясь с ней коленями.

– И народ Арки скажет тебе спасибо. Она навредила стольким невинным.

Эминель попыталась встать, но Сессадон схватила ее за руку. Девочка замерла и позволила удержать себя на коленях.

– Но Эминель, ты еще не готова. – Она выразила сожаление, как будто ей было неприятно сообщать плохие новости. – Потребуется время. Может быть, годы.

Эминель рассудительно кивнула.

Не испугалась. Хорошо. Пришло время озвучить свое предложение.

– Я могу научить тебя. Могу показать тебе, как приручить твою силу, овладеть ею. И когда ты будешь готова…

– Это чудовище. Она еще пожалеет, – сказала Эминель, сверкнув глазами. Сессадон ответила:

– Она даже не успеет пожалеть. Она умрет.

Взгляд девочки был полон торжества, но колдунья заметила, как дрогнул уголок ее рта. Только намек, начало улыбки.

Вот и все. У нее появилась наследница.

Долгое одинокое путешествие Сессадон закончилось; пришло время начать их общий путь.

* * *

Остров Удачи был таким же прекрасным, каким его помнила Сессадон: сверкающая жемчужина у тихого южного побережья Паксима, ее великолепный храм из песчаника резко выделялся на фоне синего-синего неба. Но она не увидела жреца, которого пощадила несколько лет назад. Это обеспокоило ее. Она, по крайней мере, не планировала никого убивать, чтобы завладеть храмом.

Эминель все изменила.

Сессадон так привыкла быть одна, просто делать то, что должно быть сделано. Теперь ей нужно было думать о том, как ее действия будут выглядеть для ее невинной, необученной наследницы, которой еще так многому предстояло научиться. Это была, по крайней мере, приятная сложность. Колдунья только окрепнет от такого испытания. Если бы она хотела только отомстить, все это было бы давно решено. Эминель сделала гораздо больше. Она ни о чем не жалела.

Когда они поднялись по ступеням, навстречу им вышел молодой человек в некрашеном одеянии из грубой телячьей шерсти. Черты его лица были достаточно приятными, но незнакомыми; Сессадон не узнала его. Его одежда была одеждой слуги, а не жреца, а она во время своего предыдущего визита мало обращала внимания на лица служителей храма.

– Кто ты? – грубо спросила Сессадон. – Где жрец?

– Я с сожалением должен сообщить вам, верующие, – сказал молодой человек, сцепив руки. – Наш жрец сейчас болен. Мы попытались распространить весть об этом; если вы пришли за благословением, мне жаль, что вы проделали такой путь. Возможно, вы могли бы прийти в другой день. Конечно, мы приглашаем вас помолиться и оставить подношение богу.

– Болен? – спросила Сессадон. – В каком смысле?

– Болен, – повторил он, его приятное лицо превратилось в маску.

– Отведите меня к жрецу, пожалуйста, – сказала Сессадон.

– Я не думаю, что смогу это сделать.

Значит, придется воспользоваться магией, но тонкой магии должно быть достаточно.

– Я уверена, что ты сможешь, – подтолкнула Сессадон. Она ощутила толчок в груди, будто бы кварцевое сердце забилось. – Мы со жрецом старые друзья.

Молодой человек расслабился.

– Да, конечно. Вы правы. Он будет рад видеть вас.

Сессадон чувствовала на себе взгляд Эминель. Неужели она ощутила магию? Позже у нее будет время все объяснить. Сначала она займется делом.

Солнечный свет не проникал в комнату глубоко во внутренних закоулках храма, где лежал жрец, и лампа возле его головы давала скудный свет. Сессадон подошла поближе, чтобы получше его рассмотреть, сделав Эминель знак не приближаться.

Поначалу жрец не выглядел умирающим – его кожа была золотистой и блестящей, а цвет ее – здоровым, что заставило Сессадон скептически хмыкнуть. Она оглянулась на юношу, готовясь войти в его разум. Возможно, он лжет, не зная, кто она такая. Выяснить правду было бы просто.

Но тут жрец втянул в легкие воздух, и ужасный звук, в чем-то похожий одновременно и на шипение, и на скрежет, сообщил о случившемся.

Сессадон подошла к нему и опустилась на колени.

– Достопочтенный. Мне очень жаль слышать, что вы недомогаете.

Жрец смотрел на нее, его взгляд был глубоким и неподвижным. Он не ответил – но, конечно, заставить себя дышать через горло, чтобы произнести слова, было невозможно.

Сессадон повернулась к молодому человеку.

– И давно он в таком состоянии?

– Несколько недель, – ответил он.

– Он что-то ел, пил что-то, что привело к такому состоянию? – спросила Эминель.

– Насколько нам известно, нет, – печально сказал он.

– Как вы пытались исцелить его?

– Молитвой.

Эминель вышла вперед и положила руку на плечо Сессадон.

– Могу ли я исцелить его? Ты можешь научить меня? В детстве я не смогла, но, может быть, сейчас я попытаюсь.

Сессадон остановила ее. Она была удивлена бесцеремонностью девочки, ей это понравилось, но сейчас было не время.

– Не сегодня.

– Но ему нужно…

– Позволь мне.

Когда Сессадон произнесла эти слова, рука жреца поднялась – не быстро, но поднялась – пока кончики пальцев не коснулись запястья Сессадон. Колдунья удивленно посмотрела на больного. Холодные кончики пальцев жреца паутинкой пробрались к руке колдуньи, на мгновение легли на мягкую ладонь, а затем с небольшой силой, но с явным намерением оттолкнули ее.

Она позволила себе проникнуть в сознание