лет в Арке. Мысль о том, что она могла прожить всю жизнь, не испытывая подобных чувств, была кощунственной.

Накануне вечером их путешествие на куфаи было ужасающим: они плыли в темноте на покачивающихся суденышках. Пустой плот, который они тащили за собой, шел высоко по воде, постоянно ударяясь и толкая их собственную куфаи. Азур была уверена, что сейчас соскользнет в воду и пойдет ко дну, даже не успев закричать. Но Айсилеф, бывшая рядом с ней, увидела ее страх. Она принялась рассказывать длинный, бессвязный, сальный анекдот о сестианском костесжигателе, арканском маге огня и паксимском сенаторе. Когда они причалили к тихому берегу Паксима, Азур уже хихикала, а когда Айсилеф повторила под нос: «Простите меня, сенатор, это не кость», – ей пришлось подавить искренний смех.

Они так долго тренировались перед своим первым заданием, что Азур была давно готова к нему. Это был подходящий способ напоить первые стрелы человеческой кровью. Вернувшиеся скорпиканки принесли с собой много сведений, полученных во время пребывания в других королевствах, и королева Тамура «просеяла» их, чтобы составить план. Это не было актом войны, внушала она им. Это просто испытание. Возьмите оружие любым способом, а затем уходите. Одна небольшая вылазка, резкая и быстрая, как жало хвоста скорпиона.

Недалеко от северного побережья Паксима, как рассказала им вернувшаяся воительница, находился огромный тайник с оружием, собранным за многие годы в ближайшем торговом пункте под названием Централия. Местный торговец, справедливо или нет, никогда не доверял скорпиканским бойцам. Он накапливал оружие, поступавшее через пост, и хранил его в сарае на своем участке, на значительном расстоянии от поста. Об этом знали все в округе, но никто за ее пределами, и тайник особо не охранялся, сказала воительница. Купец и соседний фермер не раз прилюдно спорили о спрятанном оружии; если бы оружие украли, а купца убили, подозрение пало бы на голову фермера. В поместье жили только купец, его жена и пять или шесть сыновей, большинство из которых были слишком малы, чтобы уметь сражаться. Паксимские женщины, видимо, были менее способны воздерживаться от удовольствий с мужчинами, чем скорпиканки, или, возможно, они не понимали результатов этого; даже при общем уменьшении числа рождений Паксим все еще кишел молодыми сыновьями.

Бохара была их капитаном в этой миссии и командовала группой из пяти человек, причем Азур и Айсилеф были самыми молодыми среди них. Еще несколько воинов могли бы пригодиться хотя бы для того, чтобы нести награбленное оружие, но Бохаре нравилось число пять – на удачу, и Тамура одобрила этот выбор. Три мечницы атаковали бы напрямую, Бохара во главе, а две лучницы обстреливали бы противника с ближайшего возвышения. По словам вернувшейся воительницы, для сложившейся ситуации этого было достаточно.

И если бы все действительно было так, то так бы и случилось.

Поначалу все шло по плану. Элемент внезапности был на их стороне. В свете раннего утра они обнаружили мужчин семьи, беззаботно и с песнями грузивших бочки на телегу. Бохара возглавила атаку: ее меч пронзил живот рослого мужчины – купца, как предположила Азур, – прежде чем он успел поднять свое оружие. Три младшие фехтовальщицы шли позади нее, выискивая и уничтожая цели в шквале плотных, сосредоточенных действий. Именно тогда первая стрела Азур нашла горло одного юноши, и он упал замертво, горячее чувство пульсировало в ней, и она быстро наложила еще одну стрелу, готовая повторить эту радость.

Но когда она прищурилась на следующей стреле, то увидела, что мужчин гораздо больше, чем должно было быть. И не просто молодых сыновей, а зрелых мужчин, выходящих из соседнего здания. Они приняли его за очередной склад, и, очевидно, когда-то он таковым и был, но неужели теперь его использовали как какую-то ночлежку? У нее не было стратегического мышления, просто слепая догадка. Может быть, торговец обучал других людей владению оружием, которым он запасся, раз уж скорпиканские стражники ушли?

Азур выпустила еще одну стрелу, в панике промахнулась, вскрикнула и достала еще одну, снова прицелилась.

Мечи столкнулись, лязг металла был таким громким, что даже на таком расстоянии отдавался болью в ее ушах.

Она выпустила стрелу и удовлетворенно закричала, когда ее стрела попала другому человеку в живот. Она на мгновение опустила лук, наблюдая за его предсмертными муками. Он согнулся и упал, корчась в грязи. Этот мужчина умирал дольше первого и боролся со смертью сильнее, выдергивая стрелу и прижимая сжатый кулак к ране, словно его голые костяшки могли удержать кровь внутри. Когда он, наконец, затих и она подняла голову, битва продолжалась уже без нее, и она поняла свою ошибку.

Азур увидела Айсилеф, щит которой упал на землю, лицом к лицу с противником. Ее лицо было мрачным, решительным. Противник поднял меч, насмехаясь, танцуя. Кровь Азур стучала в ушах, мир кружился вокруг ее ошеломленной головы. Бойцы стояли слишком тесно, и ее лук был бесполезен. Она все равно подняла его, по привычке наложила стрелу на тетиву, но опоздала.

Айсилеф не видела человека позади нее, пока он не нанес удар. У второго мужчины не было меча, только кинжал, но он глубоко вонзил маленький клинок в бедро Айсилеф. Затем он отпрыгнул назад, как бы удивленный своим успехом, пораженный видом крови. Когда она повернулась от внезапной боли, стоявший перед ней противник поднял меч и пронзил ее насквозь. Рот Айсилеф распахнулся в беззвучном крике. Инстинктивно, или так показалось Азур, Айсилеф обхватила меч руками. Кровь была на ее руках и бедре, кровь хлынула изо рта, и она неловко завалилась на бок.

Азур бежала, она мчалась вперед, бросив свой пост. Стрелы свистели мимо ее ушей – должно быть, другая лучница пыталась прикрыть ее, – но она не видела ничего, кроме тех мужчин, что стояли над Айсилеф. Они смеялись от удовольствия? Действительно смеялись? Она бежала все быстрее и быстрее, желчь подступала к горлу. Рев в ее ушах стал настолько громким, что заглушил весь мир.

Но к тому времени, как она добралась туда, где была Айсилеф, все уже было кончено. Она моргнула; вокруг все застыло, обрело четкость. Человек, пронзивший кинжалом бедро Айсилеф, теперь получил тот же кинжал в собственное брюхо, а скорпиканская лучница, оставшаяся на своем посту, расправилась с мечником. Бохара и другие мечницы разделались с остальными мужчинами и очистили дом, убедившись, что там не прячутся другие бойцы. Они добивали мечами раненых, противных взгляду воинов, чтобы убедиться, что те не поднимутся, и приносили их в жертву со священными словами. Бой окончен, бой окончен, бой окончен.

– Плохая информация. Мы попали в