сада. Гостиная была оформлена в белых и льдисто-розовых тонах, напоминая своими красками освещенные на закате ледники Великих Гор, картины которых были развешаны на стенах комнаты. Большие букеты розовых и белых лилий стояли в хрустальных вазах, а множество хрустальных и стеклянных безделушек на камине, столиках и полках казались вырезанными изо льда. Даже наборный паркет на полу был очень светлым, почти белым.

Рику всегда становилось прохладно в этой льдистой гостиной. Он любил теплые тона или сочную зелень, а здесь он чувствовал себя словно бы в леднике!

Служанка-рабыня в бледно-розовом платье и белоснежном переднике подала легкие закуски к алкогольным напиткам, которые смаковали расслабленные после великолепного обеда гости. Лакей в черной с золотом ливрее, так же раб, замер в углу гостиной, готовый в любой момент подлить господам напитки. Речь женщин тихо журчала: легкий смех был приятен; время от времени заговаривал кто-то из мужчин, вызывая новую ленивую волну смеха; иногда тихо звякали бокалы, поставленные на один из стеклянных столиков.

Рик расслабился, и пришел к выводу, что все же, Конни ему приятна и симпатична, и такая атмосфера тоже нравится. Он ненадолго мог расслабиться и ни о чем не думать. Девушка казалась довольно милой, и вполне справлялась с ролью украшения гостиной. Очень привлекательного и даже желанного украшения. Хоть и вырезанного из цельного куска льда или хрусталя.

Пожалуй, можно было начать и ухаживать за Констанцией, чтобы впоследствии сделать предложение. От женитьбы ему уже некуда бежать, не Конни так кто-нибудь еще. Рик решил пригласить девушку в ресторан или в театр. Отступать от классического сценария ухаживаний у полковника не было никакого желания, итак понятно, что их брак состоится к вящему удовольствию семейства Лаввальер.

В Розми ухаживания были прописаны чуть ли не от и до, как и все положенные по этикету прогулки, подарки, знаки внимания и т.д. Конечно, допускались творческие отступления, но этапы ухаживания оставались неизменными, и первое приглашение должно было последовать или в ресторан, или в театр, или на прогулку на лошадях. Непременно в сопровождении дуэньи, которой надлежало вынести суждение, сможет ли молодой человек и далее приглашать девушку куда-нибудь, уже без сопровождения, если это все те же рестораны, театры, конные прогулки и не позже времени ужина. Или же молодому человеку намекали, что его знаки внимания приниматься не будут, пусть поищет счастья где-нибудь еще.

Средняя сестра Конни, Летиция, в очередной раз довольно засмеялась. Еще бы, ведь она отхватила чуть ли не самого завидного жениха во Фритауне - сына владельца крупнейшей в Розми, да и на всей Дидьене, авиакомпании. Она стрельнула глазами на Рика, потом на сестру и осведомилась у матери:

- Мама, а ты слышала что-нибудь о Мэри Лауре? Я ее видела последний раз на моей свадьбе, и с тех пор ни слуху, ни духу.

- Дорогая, я тоже о ней ничего не слышала, - на лицо госпожи Лаввальер набежала легкая тень. Женщина едва заметно поморщилась. Рик понял, что она не хочет говорить о старшей дочери. Это его очень заинтересовало. Он бросил быстрый взгляд на Анну, сидящую между ним и Стюартом на большом льдисто-белом диване.

- Старшая сестра Конни и Летти – ученый, она историк и много времени проводит в разъездах. Она работает в Королевском Университете во Фритауне на историческом факультете, специализируется на истории Розми, - пояснила Анна. – Мэри Лаура очень предана своему делу и редко бывает дома.

- Ричард, - весело подмигнула ему Летиция, - Анна как всегда была добра и сгладила углы. Моя старшая сестра значительно старше нас с Конни, ей зимой исполнится сорок, она совершенно помешана на своей истории! Она у нас профессор! Представляете?! Женщина - профессор! Она вечно где-то пропадает и совершенно несносна! - захихикала коварная девчонка.

- Летти, - глаза Конни недобро сверкнули, - полковнику Увинсону вряд ли будет интересна Мэри Лаура, он ее даже не знает.

- От чего же? – изобразил улыбку Рик. Маленькая семейная тайна? Что же не так с этой старшей сестрой, если о ней ему не полагается знать? – Женщина с профессорским званием, преподающая в Королевском Университете, пропадающая в экспедициях и путешествиях – должно быть, она совершенно неординарная личность!

- Ричард, поверьте, дело тут не в неординарности личности, - грустно вздохнула госпожа Лаввальер – воплощение истинной розмийской леди: женщина одновременно слабая, утонченная, хрупкая, прекрасная, нуждающаяся в мужской защите, и в тоже время несгибаемая и сильная, та, чьей воле подчиняется весь дом, та, кто просто знает, что и как должно быть в мире. Она была умна и сильна духом, но ловко прятала свой ум и характер под личиной слабой и нежной дамочки, во всем согласной со своим супругом. – Моя старшая дочь просто довольно несчастна и неудачлива в жизни. Девушка, которая к двадцати пяти годам не вышла замуж, становится старой девой. Об этом не принято говорить, но вы друг нашей милой Анны, и как я смею надеяться, друг нашей семьи, - она многозначительно улыбнулась. Их семья питала надежды породниться с полковником Увинсоном. – От отчаяния Мэри Лаура превратила свое увлечение историей в смысл жизни. Она посвятила себя истории, обучению детей, поиску исторических фактов и так далее. Как мы вполне обоснованно думаем, она глубоко несчастна и очень сильно переживает свое одиночество. В силу своей некоторой отчужденности от мира, она не разделяет одиночество с семьей, не пытается посвятить себя племянникам или стать служительницей Иштар, как делает большинство столь же одиноких и несчастных женщин. Мэри Лаура посвятила себя истории и преподаванию.

- Это мягко сказано! – фыркнула Летти. – Этот наш профессор – чокнутый!

- Летиция, нехорошо так говорить о сестре! – вмешался отец семейства.

- И не стоит даже при наших друзьях обсуждать горе Мэри Лауры, - немедленно вступился за сестру один из младших братьев.

Именно в этот момент что-то сильно грохнуло у порога гостиной, и комнату огласил звонкий и довольный голос:

- И какое же у меня тут горе приключилось, что его не стоит обсуждать при посторонних?!

Взгляды присутствующих обратились к дверям.

Там стояла симпатичная молодая женщина с огненно-рыжими волосами, вьющимися мелкими колечками, которые топорщились во все стороны, словно бы ее голова была охвачена пламенем. Яркие карие с янтарными прожилками глаза ее сверкали самодовольством и смехом. Чуть полноватые губы кривила довольная ухмылка, задорный курносый нос был вздернут и усыпан яркими веснушками. Женщина была несколько высоковата для розмийки, широка в плечах