приехал, не отвечал на звонки. Я надумала себе всякого… Думала, что с тобой что-то произошло. Что ты…

Тут я замолкаю. Язык не поворачивается договорить «что ты умер». Но Дима догадывается сам.

— Что я умер?

Киваю и тихо всхлипываю.

Соболев садится на кровать, а меня усаживает к себе на колени.

— Белоснежка, ну ты чего? — вытирает мои щеки. — Я живее всех живых.

— В тебя стреляли, — смотрю на перевязанное плечо.

— Это ерунда, быстро заживет.

— Не ерунда! Дима, в тебя стреляют! Что это за работа такая?

— Издержки профессии…

— Дурак.

Прижимаюсь к нему и реву в шею.

— Ты не понимаешь, что я пережила тогда, семь лет назад, — быстро тараторю сквозь рыдания. — Я бы не смогла пережить это снова. Я боюсь, что с тобой что-то случится, что тебя не будет. Я не смогу снова это вынести, понимаешь? Если мне снова скажут, что тебя больше нет, я… я…

Задыхаюсь от нахлынувших чувств. Говорю все, как есть, озвучиваю свои страхи. Прижимаюсь еще крепче, обнимаю так, как будто у меня сейчас отберут Диму. И понимаю:

Я люблю его.

Спустя столько лет, несмотря ни на что…

Я люблю его.

Зачем это отрицать, зачем бежать от самой себя? Зачем выдумывать, что Дима мне не нужен, когда на самом деле нужен, как воздух? Когда на самом деле больше не смогу без него? Когда всегда был, есть и будет для меня только он один.

— Ну чего ты? Хватит, — Дима отрывает меня от себя и принимается собирать губами слезинки с щёк. — Родная моя, любимая, — нежно приговаривает.

Доходит до губ и на секунду замирает. Я сама преодолеваю несколько сантиметров между нами и целую Диму. Приятное тепло разливается по всему телу. Дима целует меня так нежно и трепетно, что внутри все замирает. Сейчас нет бешеной страсти и желания срывать одежду. В нашем поцелуе только забота друг о друге и боль от пережитого.

Дима останавливается на глоток воздуха, мы соприкасаемся лбами, шумно дыша.

— Я так соскучился по тебе… По вам… — шепчет.

— И мы по тебе, — шепчу в ответ.

Глажу Диму по лицу, провожу кончиками пальцев по слегка отросшей щетине.

Мой любимый. Самый-самый любимый мужчина в мире.

— Меня выпишут завтра, но я еще буду на больничном. Приезжайте ко мне до конца недели. Хочу проводить с вами каждый день.

— Приедем, — улыбаюсь. — Влад будет счастлив. Он так расстроился, думал, что ты больше не хочешь собирать с ним компьютер. И по Чарльзу скучает.

— У нас замечательный сын.

— Да.

— Спасибо тебе за него. Соня, я не могу простить себе, что мы тогда расстались…

— Тссс, — опускаю указательный палец ему на губы. — Давай не будем о том, что было?

Дима замолкает, а я снова его целую. Хочу чувствовать его вкус и запах, наслаждаться. Люблю. Больше жизни люблю.

«А он меня?», возникает в мыслях вопрос.

«Хотел проверить, остались ли еще к тебе чувства. Не остались».

«Ты не нужна мне».

Эти жестокие слова, брошенные Димой в квартире Игоря, всплывают в памяти так некстати.

Но если Дима меня не любит, почему целует с таким желанием? Почему скучает? Почему говорит, что хочет чаще нас видеть? Почему просит провести с ним всю неделю его больничного?

Не хочу думать о плохом, прогоняю дурные мысли. Я тоже говорила Диме, что наш секс ничего не значил. А ведь на самом деле он значил для меня очень много.

Просто… у нас с Димой все так сложно. Какие-то обиды, злость, недопонимание. А нужно все это отбросить и просто любить друг друга.

Глава 64.

Диму выписывают из больницы во вторник, и мы с Владом приезжаем к нему вечером того же дня. Мне отрадно видеть, что сын ждет встречи с Димой и Чарльзом. А когда я сказала Владику, что останемся у дяди Димы на всю неделю, ребенок и вовсе подпрыгнул от счастья. Это придает мне надежды, что, когда мы откроем Владу правду, его реакция не будет чересчур негативной, и он быстро привыкнет к тому, что его настоящий отец — Соболев.

— Дядя Дима! — Влад с радостным визгом бежит навстречу Соболеву, когда мы вылезаем из такси.

Счастливый Дима подхватывает Влада одной здоровой рукой.

— Привет, юный хакер!

Левая рука Димы по-прежнему на бандаже, плечо перебинтовано. Мне хочется поругать Соболева за то, что подхватил Влада на единственную здоровую руку. А если и ее повредит? Или вдруг ребенок случайно заденет рану на левом плече?

Дима смотрит на меня поверх плеча Влада. Улыбается. Мне с большой силой удается подавить в себе порыв подойти к нему с ребенком и крепко их обнять. Моих самых любимых мужчин. Но я пока не могу позволить себе проявлять чувства к Диме на глазах у сына. Поэтому просто говорю Соболеву тихое «Привет» и улыбаюсь в ответ.

Ребенок моментально берет Диму в плен и требует собирать компьютер. Они скрываются в гараже, и даже Чарльз идет с ними. Я завариваю травяной чай, сажусь на уже полюбившуюся качелю и просто наслаждаюсь хорошим июньским вечером, слушая пение птиц вперемешку с голосами Влада и Димы. Уже пришли результаты ЕГЭ по литературе и русскому. По обоим предметам у меня сто баллов. Осталось дождаться английский и алгебру. Последняя не нужна мне для поступления, но обязательна к сдаче.

Вечером мы решаем посмотреть все вместе фильм. Дима выбирает семейную комедию с возрастным рейтингом 6+, я делаю в духовке пиццу, и мы садимся на диван перед телевизором. Я и Дима по краям, а Влад посерединке. Чарльз ложится на коврик у наших ног.

Чувство неописуемого счастья от этой без преувеличения семейной идиллии охватывает меня с головой. Вот так все и должно было быть изначально: я, Дима, наш сын, собака и общий дом, в котором царят тепло, уют и любовь. При всем уважении к Игорю, его не должно было быть в моей жизни. Не должно было быть этого брака от безысходности. Просто мы с Димой совершили чудовищные ошибки, которые принесли в наши жизни лишних людей.

Пальцы Димы нежно касаются моих волос. Слегка поворачиваю голову влево: Соболев протянул по спинке дивана здоровую правую руку и перебирает мои пряди. Любовь и нежность затапливают меня. Хочу обнять Диму, хочу прижаться к нему,