хочу заботиться о нем, пока он болеет. Хочу проводить вот такие семейные вечера с ним и нашим сыном.

Дима ведет кончиками пальцев от затылка к виску, переходит на лицо и нежно проводит по щеке. Жмурюсь, как довольная кошка, и вытягиваю шею. Затем накрываю ладонь Димы своей, переплетаю наши пальцы. Хочу всегда держать его руку в своей руке.

Дима глядит на меня с теплотой и нежностью. Именно таким взглядом он смотрел на меня в школе, когда мы встречались. Это придает мне надежды, что чувства Димы ко мне еще живы, не угасли. Возможно, притупились за семь лет, но не умерли. Нет, Дима не мог меня разлюбить, я не верю.

Влад жует пиццу и смотрит на экран, поэтому ничего вокруг не замечает. А минут за пятнадцать до конца фильма ребенок засыпает. Я не даю Диме отнести сына в комнату, потому что, если он будет делать это одной рукой, то обязательно разбудит. Сама аккуратно поднимаю Влада наверх, укладываю и снимаю одежду. Ребенок дергается, размыкает сонные веки, потягивается и, повернувшись на бок, снова засыпает.

Дима сначала стоит в дверях, а потом подходит к дивану и осторожно садится на краешек рядом со мной. Обнимает меня здоровой рукой за талию и смотрит на спящего Влада.

— Я очень рад, что он у нас есть, — шепчет.

— И я рада.

— Наш сын самый лучший.

— Да.

— Он похож на тебя.

— А мне кажется, что на тебя.

— Неее. У него твои черты лица.

— Но твои карие глаза и черные волосы. А еще твои компьютерные мозги.

Дима тихо смеется.

— Пойдем, — предлагаю.

А то еще разбудим Влада. Сейчас он точно спит, я умею определять, когда ребенок притворяется спящим, а когда нет.

— Я приберу внизу, а ты отдохни, хорошо? — говорю Диме, когда выходим в коридор. — Не болит плечо?

— Сейчас нет.

— Сейчас? — выгибаю бровь. — Значит, все-таки, бывает, болит?

До этого Дима говорил, что с плечом все в порядке, даже нет никаких неприятных ощущений. Обманывал, значит. Хмурюсь.

— Ну, иногда может немного ныть, если активно им двигаю.

Недовольно свожу брови на переносице.

Соболев впечатывает меня в свое тело правой рукой и целует в губы. Обвиваю его шею, встаю на носочки и с удовольствием отвечаю. Я ждала этого поцелуя целый день! Обожаю запах и вкус Димы, обожаю чувствовать прикосновения его тела к своему.

Наш поцелуй становится смелее, откровеннее, и я с сожалением понимаю, что пора остановиться.

— Все, Дим, — отрываюсь от его рта. — Надо убрать внизу, а то Чарльз проснется и съест оставшиеся куски пиццы.

Дима целует меня в шею.

— Приходи в спальню быстрее, я тебя жду.

— Мне, наверное, лучше поспать в другой комнате, я боюсь задеть твое плечо во сне.

— С ума сошла!? — отрывается от моей шеи и смотрит грозно в лицо. — Ты будешь спать со мной, — безапелляционно заявляет. — И не только сегодня, а вообще всегда.

Нет, такому заявлению я не могу сопротивляться.

Но в комнату Димы я все равно не спешу. Прибрав внизу, выхожу с чашечкой какао на веранду на кухне. Летом в Москве темнеет очень поздно. Вот и сейчас половина одиннадцатого, а только смеркается. Вдыхаю полной грудью свежий воздух, наслаждаясь своим тихим счастьем.

В комнату Димы я осторожно захожу где-то через час, надеясь, что он уже спит. Нет, не спит. Лежит в темноте поверх покрывала. Бандаж с руки снял, а одежду нет.

— Где ты была так долго?

— Убрала внизу, посидела на веранде, приняла душ… Я думала, ты уже спишь.

— Нет, я тебя жду. Иди ко мне, — подзывает к себе.

Обхожу кровать и ложусь с правой стороны. Дима сразу же укладывает меня на свое здоровое правое плечо, а пальцами поднимает вверх ночную сорочку и гладит по ягодицам.

Опасная дорожка.

— Дима, перестань, — прошу, смеясь.

— Что перестать? — его пальцы уже отодвигают в сторону кружевные стринги и касаются промежности.

— Дима, никакого секса! — силой сбрасываю с себя его руку. — Тебе прострелили плечо.

— Но не член же.

— Очень смешно! — язвлю. — Тебе нужно лежать и меньше двигаться.

— Так я и буду лежать, а вот ты…

— Соболев, нет! — отрезаю и сажусь на постели.

— Белоснежка, ну что ты у меня такая строгая? — Дима тоже отрывается от подушки и садится. Здоровой рукой подхватывает меня за талию и придвигает ближе к себе. Осыпает поцелуями лицо, водит ладонью по телу, сжимает грудь, покрытую шелковой тканью.

Делаю глубокий вдох. Внизу живота уже ноет, между ног пульсирует.

— Соскучился по тебе, — шепчет на ухо. — У тебя такое сексуальное тело. У меня член стоит от одного взгляда на тебя, — прикусывает тонкую кожу на шее и целует это место. Ладонь уже пробралась в глубокое декольте ночной сорочки и гладит возбужденные соски. — Хочу трахать тебя каждый день, круглосуточно и во всех позах.

— И я соскучилась, — томно выдыхаю, обнимая его за шею и ныряя пальцами в волосы на затылке. — И я хочу тебя, Дим. Но тебе нужен физический покой.

— А мы аккуратно.

Дима снова захватывает мои губы в плен, целует их нежно, и я сдаюсь. Помогаю Диме снять футболку и укладываю его на спину. Сама сажусь сверху. Чувствую его возбужденный твердый член сквозь спортивные штаны и мои стринги. Трусь промежностью, возбуждаясь еще больше.

Склоняюсь к Диме, нависаю над ним. Слегка прикусываю губы передними зубами, потом целую их. Проскальзываю языком внутрь, играю с его языком. Потом целую ниже: подбородок, шею. Иду устами по груди, вожу по ней ладонями. Затем спускаюсь дальше: к кубикам пресса. Скольжу по ним кончиком языка и дохожу до дорожки темных волос, что ведут в самый низ и скрываются под тугой резинкой серых штанов.

Снимаю их с Димы. Он остается в одних боксерах. Глажу через них член, сжимаю его. Между ног становится совсем мокро, должно быть, Дима чувствует мою влагу на своих ногах. Соски торчат так, что выпирают из шелковой ткани.

— Сними с себя ночнушку, хочу смотреть на твое тело, — просит хрипло.

Повинуюсь. Отбрасываю в сторону розовый шелк, оставаясь в одних полупрозрачных стрингах. Дима жадно пожирает меня взглядом, а потом не выдерживает и отрывается