своих попытках подогнать любого врага под свой размер. И еще более вы нелепы в попытках объявить врагом то, что им никогда не являлось. Единственным, кто понял хоть что-то правильно, хоть что-то сумел осознать, стал старый орк, у которого хватило ума и души почувствовать собственную малость перед лицом сил, не доступных для вашего осознания.

Могли вы что-то исправить? Могли вы изменить то, что произошло сейчас? Да. Будь вы умнее и прозорливее, вы могли стоять у Истока, но вы были слишком заняты своими делами, чтобы увидеть, что Исток — грядет. Грош цена вашей мудрости, разумные. Имеющие глаза, да не видят, имеющие уши, да не слышат… Какой печалью овеян для меня этот мир, когда к истинным Истокам почти всегда первыми приходят те, чьи помыслы не чисты. Вы, имеющие силы, почему вы настолько боитесь всего? Аарн, скрывшиеся в своем пространстве и видящие только то, что хотят видеть. Адай, ушедшие туда, где хорошо им, и практически не вмешивающиеся даже в то, во что можно и должно вмешаться? Контроль, который настолько далеко зашел в своем желании не навредить, что постепенно перестает приносить пользу? Официальная Служба, которая поспешно открестилась от того, что видела, и старательно игнорировала то, что знала, — лишь бы все оставалось, как есть? И Факторы, которые предпочли умереть, лишь бы прожить следующую жизнь вне ответственности за то, для чего они предназначены в этой ипостаси? У вас было триста лет. Это и мало, и много… Теперь все равно… Вы все друг друга стоите… Но сейчас все вернулось на свои места. И вы будете делать то, что должны…

Однако вы и в самом деле единственные, кто способен впоследствии что-то исправить. То, что ушло, — ушло. То, что осталось, — стало миллионами. И теперь всем вам предстоит заново строить этот измененный мир. Измененный — не к лучшему. Я слишком хорошо слышу ваши мысли и могу рассказать, что было бы, если бы вы все прозрели раньше, а не сейчас.

…Орден обнаружил бы во время одной из разведок точку Истока до того, как ее скрыли — тахионные искажения в этой точке в момент его появления были очень сильными. Контроль изолировал бы этот участок, обезопасив и сам Исток, и разумных. Адай создали бы идеальные условия для его начала. А Официальная Служба призвала бы лучших ученых и эмпатов, способных разнести Свет Истока в мир.

Вы — эгоисты, все без исключения. Вы слишком много думали о себе, забыв, причем намеренно, о том, для чего вы в этом мире. И сейчас вы наказали сами себя. Что ж, сделанного не воротишь. Сделанное теперь можно только исправлять. И не думайте, что все закончилось. Для вас все только началось. Молитесь, чтобы ваших жизней хватило на то, чтобы мир, который вам рано или поздно придется оставить, стал хотя бы подобием прежнего, который вы потеряли.

Вы искали ответы, разумные. Вы спорили и думали. А ответы все время были в вас самих. И будут — тоже в вас. Иногда можно в поисках ответа обойти все вселенную, а он все это время будет лежать у вас под кроватью, запылившийся и забытый. Помните об этом…

А теперь идите. Идите, потому что у вас очень много дел. Идите — и помните, что именно есть Бог. Что есть — Бог».

— А почему вы не показали нам этого всего раньше? — с изумлением спросила Берта. — Ведь это может иметь непосредственное отношение к…

— Это демагогия чистой воды преимущественно, — ответил Ит. — Это считку не анализировал в свое время только самый ленивый, и в ней, кроме общих слов, ничего не нашли. Например, то, что он называет Истоком, на самом деле, конечно, никаким истоком не являлось, это просто мир, куда эти ненормальные притащили в свое время ту самую тварь в клетке.

— А говорит тварь, которая была в клетке? — спросил Саб.

— По всей видимости. Собственно, больше было некому. Заметьте, он себя богом не объявляет, не думает даже. Он в конце задает риторический вопрос: что есть Бог. Звучит, как утверждение, но на самом деле это не оно. После этой речи он рассеялся. Просто рассеялся, исчез, словно его и не было. Есть предположение, что то существование, на которое его обрекли посадившие его в клетку люди, его весьма сильно тяготило, оно в один прекрасный момент не выдержало, и сделало то, что сделало.

— Да, этой версии потом долго придерживалась официальная, — добавил Фэб. — Потому что она казалась на тот момент самой разумной и логичной. Из множеств вариантов выбрали тогда именно её, и отнюдь не просто так. И так же вполне логичным будет предположить, что сейчас Ри старается воссоздать ту же модель, тем более что он её видел, и знает, как она работает.

— И этим он, видимо, планирует укрепить своё влияние, причем попробует дотянуться даже туда, куда не мог раньше, — добавила Берта. Фэб согласно кивнул.

— Я всё равно не представляю, как это всё возможно в принципе сделать технически, — покачал головой Саб.

— А нам и не нужно этого представлять, — Фэб вздохнул. — Нам нужно хотя бы попробовать остановить его. Отсюда. Все равно иного выхода у нас нет.

Глава 22. Цепь

— Чего у вас там? — с тревогой спросил Фэб. Кир сидел в модуле, очумело тряся головой, при звуках голоса Фэба он ощутимо вздрогнул.

— Чего? А… меня сожрали, — через полминуты ответил Кир. — Там какая-то мелкая насекомая хрень, которую, чую, только Саб способен пройти. Он ее весьма лихо… того…

— А эти где?

— Сейчас тут будут, — ухмыльнулся Кир. — Хотя, может, и сумеют… чёрт, сердце как частит…

— Вылезай, — приказал Фэб. — Сейчас исправлю.

— Да я сам, — отмахнулся Кир. — Просто это было несколько неожиданно.

— Встань на отслеживание, а я пошел, — твердо произнес Фэб. — Отдохни полчаса.

— Отдохнешь тут с вами, — Кир поморщился. — Ладно, давай. И перенастрой при входе лучевик в веерный режим, авось, пронесет.

* * *

С лучевиком, как оказалось, можно было и не стараться — Саб действительно имел опыт борьбы с летающими метаморфами, поэтому к приходу Фэба ловушку уже прошли, и ему оставалось просто миновать зачищенную локацию, чтобы догнать группу. Узкое, длинное помещение оказалось пустым, лишь пол его покрывали сейчас безжизненные черные точки, обугленные, неподвижные. Фэб проскочил комнату, пробежал по коридору, и увидел Ита, Скрипача, и Саба, которые стояли у следующей двери.

— Привет, — не оборачиваясь, произнес Скрипач. — Болезный решил повременить?

— Я это я решил, — ответил Фэб. — Что у вас тут было?