Довольно скоро Оливер остановился около лавки с сувенирами и купил для Имоджен бейсболку с надписью «Испания», чтобы защитить ее лицо от солнца.

– Спасибо, – поблагодарила она, надевая кепку. – И как я выгляжу?

– Очаровательно! – ответил он.

– Врун. Мне ни шляпки, ни кепки не идут. Хотя с этой стрижкой все-таки стало чуть попроще.

– Это для тебя новый стиль? – поинтересовался Оливер.

– Я раньше носила более длинные волосы, – ответила Имоджен. – Но так практичнее.

Имоджен поглубже надвинула кепку, чтобы козырек прикрыл ей лицо, и они продолжили свой путь по дорожке, которая вела на вершину холма, где туристы фотографировались на фоне зубчатых стен и шикарного вида на город.

– Жаль, что я не взяла телефон – могла бы сделать фото! – воскликнула Имоджен, глядя на город. – Тут так прекрасно!

– Ты не носишь с собой телефон? – свой телефон Оливер уже держал в руке, готовясь сделать снимок. – Да кто в наше время не берет с собой телефон?

Она усмехнулась: «Мне нечасто звонят ради срочной уборки. Да и фотограф из меня не очень».

– Тогда встань вот сюда и дай мне тебя сфотографировать.

Оливер навел на нее камеру, щелкнул и показал ей результат. Фотография получилась хорошая, несмотря на то что козырек отбрасывал тень на ее лицо.

– Сними-ка кепку, – велел Оливер, – и я еще раз щелкну.

– Я не особо фотогенична, – возразила Имоджен. – Хватит»

– Не глупи. А знаешь что? Давай-ка сделаем селфи! – он встал чуть позади от нее, держа телефон на вытянутой руке. – Улыбайся, Имоджен!

Она прислонилась к нему, и он нажал на кнопку.

– Неплохо, – оценил он, показывая ей снимок. – Хотя у тебя такой вид, будто я собираюсь откусить тебе голову.

– Прости.

– Да ничего, – он быстро обнял ее. – Здорово получилось.

Они погуляли на вершине горы еще минут двадцать, а потом стали спускаться обратно к городу. Когда они закончили спуск, ноги у Имоджен отваливались.

– Давай выпьем чего-нибудь перед отъездом, – предложил Оливер, останавливаясь у придорожного кафе. – От этих прогулок по жаре ужасно хочется пить.

– Отличная идея, – одобрила Имоджен и с облегчением присела.

– Почему бы тебе не выпить бокальчик вина? – спросил он после того, как официант принес им воду и оливки. – Это же так культурно – сидеть на солнце, попивать вино и есть оливки, тебе не кажется?

– Как я могу пить вино, когда ты пьешь воду, – возразила Имоджен. – Я буду чувствовать себя виноватой.

– Почему это? – искренне удивился Оливер. – Конечно, ты не обязана это делать, если не хочешь, но вообще у них тут отличная винная карта.

Винс никогда не разрешил бы ей пить алкоголь, если сам не пил. Это было одно из его правил, и, когда она однажды спросила его, почему так, ответом ей было ледяное молчание. А потом сказал ей, что это вопрос уважения. Он всегда очень требовал к себе уважения, подумала Имоджен, и использовал этот аргумент при любом удобно случае, даже когда в этом не было смысла.

– Может быть, один бокал, – согласилась она неуверенно.

Оливер заказал вино, и, когда запотевший бокал с холодным белым вином оказался перед ней, она с удовольствием сделала глоток.

– Спасибо за сегодняшний день, – сказала она. – Я правда получила море удовольствия. Было очень приятно познакомиться с кем-то еще.

– А у тебя много знакомых в Ондо? – спросил Оливер.

– Всего несколько, – призналась она. – Я не очень общительна. Но меня все устраивает.

– Ты уже решила, как надолго останешься здесь и будешь работать уборщицей?

Она покачала головой: «Это и от Рене тоже зависит».

– Имоджен, я не хочу вмешиваться, но…

– Люди всегда так говорят, когда хотят вмешаться и дать какой-нибудь непрошеный совет, – оборвала она его. – Пожалуйста, не надо вмешиваться в мою жизнь, Оливер, и усложнять ее. Все прекрасно. У меня все хорошо.

– Ты права, – отступил он. – Прошу прощения.

– И я прошу прощения, – сказала она после минутной паузы. – Просто я хочу жить своей собственной жизнью. Сейчас, в данный момент, у меня все получается.

– А так было не всегда?

– А разве у кого-то бывает, чтобы всегда получалось? – она посмотрела ему в глаза. – Да, у меня были взлеты и падения, но все это не имеет больше никакого значения.

– Конечно. И я не собирался лезть тебе в душу. Я так рад снова тебя видеть, и мне хочется знать о тебе все. Как раньше, когда мы были маленькими.

– Да ты и тогда не знал обо мне все!

– Я знал, что ты абсолютно бесстрашная, – сказал Оливер. – Ты столько раз забиралась на самые высокие деревья, или прыгала откуда-нибудь, или ныряла в воду, там, где было очень глубоко. Я никогда не встречал больше таких храбрых девчонок – ни до, ни после.

Она рассмеялась: «Вовсе я не была бесстрашной. Я ужасно боялась вас, мальчишек! Боялась, что ты и Чарльз будете смеяться надо мной».

– Мы никогда не смеялись.

– Ха! Еще как смеялись! Миллион раз! Вы же были мальчики, чего от вас ожидать?

– Я не понимал…

– Да мне это было только на пользу, – махнула она рукой. – Меня это закаляло, а мне надо было слегка закалиться.

– Почему?

– Потому что я переезжала с места на место столько раз, и каждый раз в моей жизни появлялись новые люди… И я никогда не понимала, кто я – француженка, или ирландка, или даже немножко англичанка. В какой бы стране я ни была, я везде чувствовала себя иностранкой. А ты должен быть сильным, если ты аутсайдер.

Он смотрел на нее с серьезным выражением лица: «Я понимаю. Так почему ты вернулась в Ондо?»

– Потому, что здесь в детстве чувствовала себя как дома, – ответила она. – Мне нравилось жить у вас, я любила вашу семью, и я хотела… наверное, хотела как-то вернуть эти ощущения. Что очень глупо, потому что никто не может вернуться в прошлое, правда ведь? И если честно, я больше не девочка из маленького городка. Дублин – большой город, там население порядка миллиона человек. А в Ондо едва ли шестьдесят тысяч. Да, нельзя сказать, что тут все знают всех, но все-таки есть сообщество, и в основном ты всегда знаешь, что будет завтра.

– Значит, ты не останешься?

– Не думаю, – покачала она головой. – Визит в Сан-Себастьян пробудил во мне ностальгию по большому городу.

Она едва заметно улыбнулась: «Мне кажется, я обречена бродить по свету в поисках своего места и никогда не найти его».

– Жаль, если так, – он взял ее руку в свои. – Ты заслуживаешь того, чтобы принадлежать чему-то. И кому-то.