Потом они оба долго лежали без движения. Наконец в его голове достаточно прояснилось, чтобы до него дошло: он кончил в нее, и они никак не предохранялись. Еще и поэтому ему было так хорошо. Он ни о чем не жалел и не пытался как можно быстрее оторваться от Эмори.

Когда он все-таки шевельнулся, он приподнялся на локте и посмотрел в ее лицо. Эмори сонно улыбнулась. Свободной рукой он поднял ее подбородок и поцеловал ее, не торопясь, соединяя свой рот с ее ртом, лениво и распутно.

Оторвавшись от ее губ, он сказал:

– Мне повезло. Тебя не так легко напугать.

– Мне тоже повезло.

– Но ты все еще в опасности, Док. Поэтому бойся. Но не меня.

– Я знаю.

– Никогда не бойся меня.

– Я не боюсь, – она запустила пальцы в его волосы. – Я не знаю всего, но одно я знаю наверняка. Ты не повинен в смерти восьми невинных людей.

Как гаснет мгновенно теплый свет фонаря, его душа снова стала темной и холодной.

Он оторвался от нее и перекатился на спину. Глядя в потолок, он ответил:

– Ты права. Только семеро из них были невинными.

Ее разбудил аромат свежего кофе. Все еще было темно. Эмори включила лампу в изголовье кровати. Ее одежда, сброшенная впопыхах и как попало накануне вечером, была аккуратно сложена на стуле. Она собрала все, взяла сапоги и проскользнула в ванную.

Когда десятью минутами позже она вошла в гостиную, Хэйес, сидевший за столом и пивший кофе, посмотрел на нее. Он спал рядом с ней всю ночь, но после его поразительного заявления: «Только семеро из них были невинными», они не обменялись больше ни словом и ни разу не прикоснулись друг к другу.

Эти слова стали невидимым барьером, в котором за ночь не появилось ни одной бреши. Утром этот барьер казался еще более непреодолимым. Как будто не было никакой близости этой ночью, его глаза смотрели невозмутимо, лицо оставалось бесстрастным.

– Кружки в шкафчике, справа от раковины, – объяснил он.

Эмори взяла кружку, налила себе кофе и села напротив Хэйеса за стол, делая вид, что не замечает лежащего возле его правой руки пистолета.

Заметив, что у нее мокрые волосы, он сказал:

– Прости, фена у меня нет.

– Они и так высохнут.

– Я оставил тебе достаточно горячей воды?

– Да, спасибо. Как ты ухитряешься поместиться в душевой кабине?

– Это приобретенное умение.

Пустая болтовня… Эмори отпила кофе.

– Я принял решение, – объявил Хэйес.

Она посмотрела на него, вся внимание.

– Я не доставлю Коннелу удовольствие и не дам ему поймать меня.

– Ты собираешься сдаться?

– Не совсем.

Хэйес избегал смотреть ей в глаза, и от этого Эмори стало не по себе.

– Тогда что именно ты собираешься делать?

– Доставить тебя к Коннелу.

Не зная, что ответить, Эмори ждала продолжения.

Глаза Хэйеса пробежали по ряду красных отметин у нее на шее.

– Ты сама решишь, как много ему рассказать об этом и обо всем прочем, – он махнул рукой в сторону спальни. – Можешь изложить кратко, можешь в подробностях, Коннел никому не расскажет. И в любом случае его буду интересовать я, а не мы. Он станет расспрашивать тебя о моих настроениях, о планах, все такое.

– Он уже расспрашивал.

– Коннел не отстанет от тебя, пока ты не вспомнишь все в мельчайших деталях. Что я сказал, что ты сама заметила. Пока он будет все это обдумывать и решать, как поступить дальше, я испарюсь.

– Ты сбежишь.

Хэйес дернул плечом: молчаливый, ни к чему не обязывающий ответ.

Эмори уставилась на свой кофе.

– Ты можешь исчезнуть, но от смерти этих людей тебе никогда не убежать.

– Что ж, вы сможете обсуждать это с Коннелом сколько душе угодно.

Прерывающимся голосом Эмори спросила:

– Зачем ты это сделал?

Он взял свою кружку и снова поставил ее на стол, не отпив ни глотка. Игнорируя ее вопрос, он продолжал:

– Расскажи Коннелу все, что тебе известно о Джефе. Он проследит за тем, чтобы всё тщательно расследовали. Будем надеяться на то, что в результате его задница окажется в тюрьме.

– Откуда ты знаешь, что Коннел проследит за расследованием?

– Он агент ФБР. Это его обязанность.

– Но не Коннел ведет это дело. Разве он не оставит его офису шерифа?

– Нет.

– Почему ты так уверен?

– Потому что ты передашь ему мои слова.

– Какие?

– Если он облажается и с тобой что-нибудь случится, я его убью, в ближайшем или в отдаленном будущем, неважно, – он дал ей время осознать сказанное, потом спросил: – Где он остановился?

– Ты хочешь бросить меня?

– Где он остановился?

– Почему я должна тебе сказать?

Он положил локти на стол, и тот слегка покачнулся, когда он нагнулся к ней.

– Послушай, Док, мы можем и дальше терять время, перебрасываясь репликами, ты можешь до посинения обсуждать это со мной, но от этого тебе лучше не будет. Я не позволю этому федералу превратить меня в трофей его карьеры. И кроме этого…

– Что? Что кроме этого?

– Я должен исчезнуть, и я не могу взять тебя с собой. У тебя своя жизнь, и мне в ней нет места. Было весело, но сейчас мы с тобой попрощаемся и разойдемся в разные стороны. И неважно, насколько хорошо нам было вместе.

– Почему ты такой?

– Откровенный?

– Грубый.

– Я был бы грубым, если бы сказал, что трахаться с тобой одно удовольствие.

Лицо Эмори залила краска гнева.

Хэйес, должно быть, это заметил, потому что подавил смешок.

– Поздновато для румянца, а, Док? Вчера вечером ты знала, на что подписывалась, никакого сюсюканья. И ночью в хижине тоже. Мы оба получили то, чего хотели. Я тебя трахнул, а ты получила… Как ты это сказала… «Живые эмоции»?

С этими словами он отодвинулся вместе со стулом, резко встал и сунул пистолет за пояс джинсов.

– Идем. Я хочу добраться до места до рассвета, а до мотеля десять минут езды.

– Почему ты спросил меня, где остановился Коннел, если сам уже это знал?

– Хотел проверить, солжешь ли ты мне.

– Как ты узнал, где он поселился?

– В Дрейкленде не так много мест для приезжих. Я обзвонил несколько мотелей, пока один из клерков не сказал мне, что Коннел зарегистрировался именно в их мотеле.