— Руки не дошли? — с улыбкой спросил он.

— Вовсе нет, — возразил Николай Николаевич. — Татьяна Яковлевна специально из леса пересадила.

— Зачем? — удивился Ярцев.

— Очень полезное растение, — пояснил Вербицкий. — Фабрика витаминов. Едим, как только листочки проклюнутся… Ну а переросшую супруга моя сушит. Отвар из неё — лучшее лекарство для укрепления волос. Татьяна у меня вообще питает слабость к народным средствам. Пропагандирует дары природы. Приехал бы ты в начале лета, попробовал бы салат из одуванчиков. Или напиток из листьев мать-и-мачехи. У жены все идёт в пищу: и клевер луговой, и лебеда, подорожник, и даже молодой берёзовый лист… Я сперва относился скептически, потом привык. Даже нравится.

Был на участке и небольшой парничок, накрытый полиэтиленовой плёнкой, а также сарайчик. Сооружение это несколько поразило Глеба: нижняя его часть почти до окна была присыпана землёй.

— А это будущие наши с Татьяной Яковлевной апартаменты, — с улыбкой сказал Вербицкий.

— Как это? — не понял Глеб.

— Ну, выйдет же когда-нибудь Виктория замуж… Домик у нас молодые отберут, это факт, — шутливо продолжал Николай Николаевич. — Вот мы и позаботились заранее.

— Пропорции странные, — заметил Глеб.

— Маленькая хитрость, — подмигнул Вербицкий, распахивая дверь. Пол в сарайчике находился ниже уровня земли. — Понимаешь, строил я на глазок. Хотелось, конечно, повыше. Вдруг заявляется какой-то контролёр. Смерил и говорит: «Что же вы, дорогой товарищ, нарушаете положение? На пятьдесят пять сантиметров превысили норму высоты строения». Я прикинулся дурачком: не знал, мол, ошибся. А он и слышать ничего не хочет: укоротите или снесём. Ничего себе, думаю! Как укорачивать-то? Юрий Васильевич молодец, быстро скумекал. За одну ночь навозили мы с ним грунта, подняли уровень земли да ещё маргаритки посадили. Как чувствовали! На следующий день — комиссия из райисполкома. Тот контролёр успел рапортичку накатать. Ну, измеряют… Что такое? У меня сарай на семь сантиметров даже ниже предельной нормы. Конфуз! Извинились, пообещали контролёру шею намылить за ложный сигнал. Я на прощание несколько маргариток сорвал, преподнёс женщине, что возглавляла комиссию. Здорово мы их, правда? — довольно потёр руки Николай Николаевич.

Глеба удивило, что эта «победа» радует так Вербицкого, человека, который ещё совсем недавно мог росчерком пера решить судьбу целого региона страны!

— Неужели такие строгости? — подивился Ярцев.

— А ты думал!

— Я в прошлом году был на Кавказе. Там такие дома строят — дворцы! Два этажа над землёй и два под землёй. Там тебе и бар, и биллиардная, и даже плавательный бассейн! Сам видел, честное слово! Почему же никто не запрещает?

Николай Николаевич не успел ничего ответить — их позвали обедать.

На портативной газовой плитке жарились купаты, купленные Викторией в кулинарии. Их запах разжигал и без того разыгравшийся на свежем воздухе аппетит. Стол был уставлен тарелками с овощами.

— Все прямо с грядки, — похвалилась Татьяна Яковлевна, возясь с миксером. Она готовила какие-то коктейли.

Юрий Васильевич тоже участвовал в обеде. Он сел за стол в чем был. Глеба посадили так, что ему была видна в открытую дверь комната. Его поразила обстановка в ней: старенькая кушетка, допотопная железная кровать с панцирной сеткой, выцветший коврик на полу.

«Вот тебе и начальник главка!» — все ещё не мог поверить в увиденное Ярцев. В его понятии Вербицкий всегда был представителем самых верхних, обеспеченных кругов, у кого квартира не квартира, дача не дача, мебель не мебель. А тут…

— Ну-ка, матушка, подавай скорее купаты! — потёр руки хозяин. — А то мы совсем отвыкли от мяса.

— И очень хорошо, — назидательно произнесла Татьяна Яковлевна, расставляя бокалы с коктейлем. — Холестерина будет меньше. Овощи куда полезнее.

— Вот башка! — хлопнула себя по лбу Виктория. — Забыла! Григорий Петрович в Москве, звонил.

— Гриша? — обрадовался Николай Николаевич. — Тот?

— Ну да! Приедет сегодня сюда.

— Боже мой, сколько же мы не виделись, — грустно произнёс Вербицкий и ударился в воспоминания о послевоенном времени.

Татьяна Яковлевна приготовила ещё два коктейля — один из помидоров с молоком и лимоном, другой, на десерт, с морковью, сахаром и опять же с молоком.

И когда уже все, отяжелевшие от еды, хотели встать из-за стола, появился Григорий Петрович.

Первым его увидела Татьяна Яковлевна и бросилась навстречу так же, как к Глебу. Бывший кучер Вербицкого смутился от такого приёма. Он был чуть ниже среднего роста, кряжистый, с прозрачно-голубыми глазами, как у Есенина. Сходство с поэтом дополняли чуть волнистые волосы, распадавшиеся на его голове прямым пробором. Только были они у математика совершенно седые.

Григорий Петрович вручил хозяйке огромную коробку с тортом и букет роз.

Та рассыпалась в благодарностях и сказала:

— Приехали в самый раз к столу.

— Нет-нет, спасибо, — отказался гость. — Очень плотно пообедал.

— Ну хоть чайку?

— Это можно.

Николай Николаевич сердечно обнялся со своим бывшим «водителем персональной кобылы», представил ему Юрия Васильевича, Глеба. Здороваясь с Викой, Григорий Петрович отметил, что та повзрослела, похорошела; они виделись последний раз лет пять назад.

Пока хозяйка собирала чай, Вербицкий поинтересовался у гостя, здоровы ли жена и дети.

— Слава богу, все нормально, — ответил тот. — У вас, вижу, тоже?

— Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, — постучал по спинке стула хозяин. — Я теперь пенсионер.

— Слышал… Ну и как? Не скучаете?

— Какой там! Не поверишь, Гриша, только сейчас по-настоящему понял, что такое радость жизни! — искренне произнёс Вербицкий. — В сущности, человеку не так уж много надо… Яблоньки дадут нынче хороший урожай. Чёрная смородина тоже уродилась. Окна сегодня покрасил — вот и счастливо на душе!

— Я читала в журнале, — откликнулась от плиты Татьяна Яковлевна, — что иметь собственный клочок земли гораздо ценнее и полезнее, чем самый роскошный дворец развлечений.

— Ну а ты? Как работается? Зачем пожаловал в Москву? — забросал вопросами гостя Николай Николаевич. — Проездом на курорт?

— Не до курорта мне, — вздохнул математик. — Приехал сражаться.

— С кем это? — удивился Вербицкий.

— С бюрократами, Николай Николаевич. Ох и живучее племя! Я, например, уверен, что ваше министерство, — Григорий Петрович повернулся к Юрию Васильевичу, — абсолютно не нужно.

Помощник министра улыбнулся, ничего не ответил, зато Вербицкий округлил глаза.

— Как не нужно? А общее руководство, направление, так сказать? В конце концов хотя бы техническая политика? — спросил он.