Причем все это было сказано спокойно и неторопливо, словноТенгиз скромно хвастался достоинствами своей забегаловки: тут у нас, дескать,кухня, а тут, извольте видеть, сортир.

Ничего себе!

Даже Сварог такого не ожидал. Автоматы – это уже серьезно.Не для него, конечно, но – вообще, для ситуации…

– Послушай, мил-человек, – сказал Ключник, нововсе не из-за спины Сварога, а откуда-то справа. Сварог изумленно замоталголовой – а, вот где он! Телохранитель, оказывается, незаметно успелпереместиться под прикрытие беседки и теперь держал Тенгиза на мушке, сам оставаясьнедосягаем для возможных автоматных очередей. – Я ведь могу тебя свинцомнакормить по самые гланды, прямо сейчас, и никакие автоматы не спасут.

Молодец, Ключник, даже Сварог не заметил, когда, в какоймомент он совершил этот маневр…

– Спокойно! – поднял руку и громко сказалОльшанский, обращаясь и к Ключнику, и к троице охранников, которые Тенгиза неслышали, зато увидели маневр начальника охраны и тоже схватились заоружие. – Мы сами разберемся!

Лана вот малость подкачала, от неожиданности грохнулавыпавшей из пальцев вилкой о стол, но на лице сохранила все же полноеравнодушие – не иначе, полагала, что не следует вмешиваться в игрушки взрослыхдядь. (И правильно полагала, между прочим.) Как на столь милое сообщениеотреагировал Ключник, Сварог не видел, тот находился за его спиной, а за спинойсейчас было тихо и покойно. И это было хорошо.

Больше же всего Сварог опасался неправильной реакцииолигарха. Если тот сейчас взбрыкнет, станет качать права, вспомнит о своейолигаршьей неприкосновенности… Конечно, Тенгиз лишь угрожает, вряд ли онрешится открывать пальбу, но если Ольшанский поведет себя глупо, то нервыгорячих кавказских парней в «Ниве» могут и не выдержать. И пальцы на куркахмогут дрогнуть.

Но Ольшанский остался невозмутим. То есть настольконевозмутим, словно кавказец говорил самые банальные вещи. Словно кавказецдействительно всего лишь хвалил кафе перед заезжими гостями: тут кухня, тутсортир… Выдержки олигарху было не занимать, и не с такими наездами сталкивался,должно быть. Вот только маленький, но гордый Тенгиз о том не имел ни малейшегопредставления.

Что ж, искреннее браво, олигарх…

– Это правильно, Сергей Александрович, – не оченьуверенно сказал кавказец: реакция олигарха оказалась совсем не такой, какую оножидал.

– В самом деле, Тенгиз, – сказалОльшанский. – В конце концов, твое желание получить много-много денег нахаляву вполне понятно…

Он согласно покивал доводам Тенгиза, потом, к немалому иплохо скрываемому удивлению хозяина кабака, подцепил вилкой немного салата,тщательно прожевал, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. И вполне дружелюбносказал:

– У тебя вкусный шашлык, Тенгиз, спасибо. Но немногонедожаренный. Сыроватый малость. Готовить надо тщательнее. Ведь если начнутлупить из автоматов или, не дай бог, из гранатомета, так ведь и тебя положат,дорогой ты мой… А тебе это надо?

Вот так.

Ай, молодца олигарх. Чувствует человека так, что любойштатовский психоаналитик, прознай он про такого самородка из сибирской глуши,немедля сиганул бы со своего сорокового этажа на мостовую. От зависти.Правильно Ольшанский все это сказал, ровно и наплевательски. Что Тенгиза изколеи и выбило. Русские должны были испугаться. Русские должны были хотя бывступить в переговоры, поторговаться, попросить отсрочки, в конце концов –начать ругаться и наезжать… А русские оставались совершенно равнодушны кдоводам. Тенгиз пару секунд сидел с приоткрытым ртом, а когда вознамерилсячто-то возразить, в дело, повинуясь некоему внутреннему толчку, вступил до сихпор молчавший Сварог.

– Так ведь нету никакого гранатомета, мессир, –почтительно сообщил он Ольшанскому. Потом отломил кусочек лаваша и закинул врот. – И снайпера на крыше отродясь не было… Автоматы есть, спорить небуду, три штуки в машине. А вот все остальное – блеф наипростейший. Тут нашюжный друг попросту соврал. – Он посмотрел в глаза Тенгизу, добивая того:– Так что – поздравляю вас, гражданин соврамши.

Южный друг буркнул:

– Эй, откуда знаешь?.. – и прикусил язык.

– Ну!.. – укоризненно воздел руки Ольшанский,мигом подхватывая игру и не давая кавказцу слова сказать. (То есть, это он такдумал, что игру – Сварог ведь говорил чистую правду, но олигарх-то того незнал! И Сварог опять мысленно поаплодировал буржую: грамотно тот подхватил,вовремя и в тон, и даже тени сомнения в его словах не проскользнуло.) – А тыговорил, дорогой, что, мол, честное коммерческое предложение, мамой клялся,прибыль обещал… Что ж ты обманываешь, а, Тенгиз? Где гранатомет, а? Гдеснайперка? Нет, где, я тебя спрашиваю?.. Молчишь… Врешь, значит… Не хорошообманывать. И что ж нам теперь с тобой делать?

Лицо Тенгиза серело на глазах. Лицо Тенгиза на глазах терялоуверенность и значимость.

А тут еще добавила и Лана. Совершенно трезвая Лана.Мгновенно придя в себя и тоже включившись, она томным голосом изнеженной дамыиз высшего света изрекла:

– Да голову ему оторвать, и все дела…

А Сварог тем временем, специально для кавказца, родил извоздуха сигарету и прикурил ее как обычно. От пальца.

В общем, хэппеннинг на тему бессмертного произведенияоказался разыгранным как по нотам.

Тенгиз был повержен и растоптан.

Потом Сварог спрашивал себя: как так получилось, что они, несговариваясь, буквально несколькими фразами и одним не самым хитрым фокусомсразили кавказца? И ответа не находил. Как-то не воспринялась угроза Тенгизавсерьез, вот в чем дело. Просто очень уж не соответствовали егоавтоматно-снайперские доводы окружающему благолепию – пустынная трасса,небольшой кабачок на обочине, вкусные шашлыки. И рассказу Ольшанского егодоводы не соответствовали… Аркаим, Атлантида, конец света, предназначение – ивдруг гранатометы, «калаши» какие-то, СВД на крыше. Доводы эти показалисьслишком уж примитивными.

Сварог, пуль не боявшийся, просто развлекался, кидаяреплики, подвыпивший Ольшанский, надо понимать, развлекался, подсознательноуверенный в статусе неприкосновенности всеми почитаемого олигарха, а Ланаподыгрывала им, уверенная в них обоих и в Ключнике…

В общем, закончилось все комедийно.

– Ты не прав, Тенгиз, – сказал Сварог. – И немешай нам, пожалуйста, душевно тебя прошу. Потому что тогда я подниму ее ещевыше, метров на двадцать… И отпущу.

– Кого поднимешь? – нахмурился окончательно сбитыйс толку Тенгиз. Он уже понял, что зашел в го-сти совершенно не к тем людям, итеперь лихорадочно думал, как достойно выйти из положения.

– Да ее вон, – и Сварог показал пальцем.

Тенгиз повернулся… и издал что-то вроде хрюка. «Как бы егокондратий не хватил», – с беспокойством подумал Сварог.