мной случилось. Теперь уже понимаю это, спустя время. Переживу. Самое главное, чтобы с тобой все было хорошо. Ты что-то задумал, да? Как и летом. Я вижу, что-то не так. Летом я не поняла: плохо тебя знала. Сейчас вижу.

Он бросает внимательный взгляд.

— Я хочу другое кресло. Уже всё решил и сообщил Максу. Доделываю дела и увольняюсь.

— Ого! Масштабно. Из-за той ситуации с реконструкцией?

— Можно сказать, то была последняя капля. Я не приемлю давление и уже не в том возрасте, чтобы прогибаться. Хочу большего. — Артём смотрит задумчиво. Затем улыбается — Денег поначалу будет мало. Нужно будет пожить по активам.

Я запрокидываю голову и смеюсь:

— Не судьба мне быть содержанкой.

— Не судьба, малыш. Знаешь, мне впервые за много лет стало интересно. Реально интересно. Предложили должность, на которой что-то можно изменить. Хочется что-то сделать своими руками. Понимаешь?

— Ты же и так делал. И немало. Я следила за твоей карьерой.

— Хочется больше.

— Значит, сделаем больше. Бедность не пугает совсем. Снимем квартиру попроще, я буду подрабатывать у Осадчего. Будет классно, вот увидишь! Я тебя люблю.

Артём улыбается шире:

— Я только тебя и люблю. Потанцуешь со мной?

Еще один крошечный глоточек, и я пожимаю плечами.

Он подходит к колонке, делает звук немного громче. Я смотрю зачарованно — Артём как всегда безукоризнен. Даже на отдыхе — джинсы, светлый пуловер. Простая, идеально сидящая одежда. Плавность движений. Он оглядывается и подает руку. Я снимаю халат, оставаясь в ночной сорочке выше колена. Больше не ношу платья и юбки, у меня в них начинаются панические атаки. Наверное, только эта сорочка и осталась.

Скидываю тапки и иду к нему на цыпочках. Артём берет за руку и тянет к себе. Моя ладонь в его руке. Второй он поддерживает за талию и начинает вести в танце. Уверенно, четко, почти профессионально.

Я приоткрываю рот, едва поспевая за ми.

— Как?! Ты же не танцуешь! — выдыхаю я. — Мне твои друзья говорили.

Он хмыкает.

— Можно подумать, мама не успела тебе проболтаться, что мы с Марком брали уроки. В вальсе или танго самое главное — это ритм. Как и в жизни, Алина. Отец говорил: «Если ты ловишь ритм, ты ведешь». Верно?

— Верно.

Артём выглядит победителем. Кружит меня по залу, огибая столики. Рывком притягивает к себе. Гладит по спине. Поначалу пытаюсь всё контролировать, но затем полностью расслабляюсь и отдаюсь эмоциям. Впервые за много месяцев танцую я, а ведет мужчина. Это делает происходящее уникальным.

Мы двигаемся, двигаемся по залу, словно прочий мир не существует. Есть только мы вдвоем, наши чувства и наше будущее.

Слышатся хлопки. Останавливаемся и оборачиваемся — Виктория Фёдоровна стоит в дверях, хлопает и... улыбается? Атмосфера вдруг из болезненно-романтичной становится по-домашнему уютной.

— Красиво! Но можно чуть потише? — Мама Артёма не выглядит недовольной. Напротив.

— Да, сейчас. — Он подходит и выключает звук. — Я выпил слишком много. Пора спать.

— Да нет, веселитесь. Я просто проверить, всё ли в порядке. Рада, что вы развлекаетесь.

— Не хотите к нам присоединиться? Здесь еще полбутылки.

Она медлит.

— Мам, присоединяйся. Когда ты еще накатишь? — Артём возвращается к столику. — Я заберу Алину скоро.

— Что? Ну нет! Я к ней привыкла.

Мы втроем садимся за столик и до самого утра болтаем обо всем подряд. О личном, откровенном, о том, что болит. И что хочется спрятать. Сердце сжимается. Так хорошо здесь, но и по своим я очень скучаю.

Эта ночь вроде бы совсем простая, ничего необычного не произошло, но запоминается каждую ее деталь. Как танцевали, как болтали потом и смеялись. Этой ночью я поверила, что все может быть хорошо. Действительно хорошо.

Спустя две недели, уже в январе, когда наступает время прощаться с Викторией Фёдоровной, искренне плачу.

Она обнимает меня по-матерински тепло и все повторяет одну фразу:

— Где тебя Артём нашел, чудо такое?

— Вы будете удивлены, Виктория Фёдоровна, если я скажу где.

— Меня сложно удивить, девочка моя.

Артём зовет поспешить, и мы садимся в машину. Покидая гостиницу, я думаю о том, что мыльные пузыри всегда будут летать вокруг. У каждого свои страхи. Редкие и большие, как у Артёма и его мамы. Или куча крошечных — как у моей.

Свои я знаю и буду лопать. Никогда не устану это делать. Не сдамся.

Глава 64

Еще два месяца спустя

Артём

Принимаю вызов и сразу говорю:

— Пётр, привет! Ты на громкой.

Алина недовольно кривится и закусывает губу.

— Привет! С тобой опять Алина?

— Я, конечно же, — вздыхает девица-красавица. — Так просто ему от меня не избавиться.

Пётр смеется, я тоже улыбаюсь. Бросаю в ее сторону насмешливый взгляд. Сидит себе, ногу на ногу закинула, в телефон пялится. Хмурая. Вся из себя занятая.

— Что хотел? Или просто соскучился?

— Спросить, как дела.

— Нормально, в режиме.

— Строгом?

— Блть, сплюнь.

Алина поднимает глаза, затем вновь опускает их в телефон. Я перестраиваюсь в крайний ряд, снижаю скорость перед светофором. Пётр, посмеявшись, продолжает:

— Ты будешь сегодня на вечеринке?

— Да, едем как раз.

— А, ну всё, там и словимся. Пока.

Алина опять поднимает глаза, я пожимаю плечами, и она возвращается к телефону.

— Всё, потеряли девушку, — говорю вслух. — Полтора месяца практики в юрфирме, и от телефона не отлепить.

— Артём, мне нужно проверить этот документ сегодня. Срочно. На вечеринке будет не до этого, ты ведь знаешь! Придется снова следить, чтобы тебя не съели другие дамы. И после — тоже, наверное. Не до этого.

— Да уж будь уверена.

— Прости, любимый. Глеб Сергеевич с Алёны Дмитриевны три шкуры сдерет, а та с меня, если не будет сделано. Ты ведь знаешь, как все ответственно. Это не уроки, а реальная работа. — Глаза Алины бегают по строчкам.

— Будет совсем чудно, когда тебе начнут за это платить. Бесплатный труд — это хрень, сама знаешь.

— Надеюсь, весной. Об этом говорили.

— Спрошу сегодня у Андрея.

— Он будет на вечеринке? Серьезно? — Алина округляет глаза.

Приходится поморщиться.

— Столь дикий восторг по поводу другого мужика царапает мою самооценку.

Алина смеется. Касается моего плеча, ведет до шеи, поглаживает. Приятно.

— Он не мужик. В смысле, наверное, да,