Все начинается безобидно: пособия по безработице, пособия одиноким матерям, социальная демагогия. Потом антимонопольные законы, чтобы крупный бизнес не вытеснял мелкий, аугнетенные меньшинства нельзя было уволить. Затем рост налогов, массовый спад производства и первые «временные трудности». Затем по велению правительственных доброхотов поезд с дефицитной сталью отправляется не на лучший в стране станкостроительный концерн, простаивающий без сырья, а в местное «пикалево», производящее низкокачественные суррогаты и запутавшееся в долгах. Зачем? Чтобы избежать социальных взрывов! Как следствие, разоряются оба предприятия, а правительство отбирает у фермеров Небраски зерно, отложенное под посевы, чтобы немедленно накормить голодающих. А что будет через год?

Задолго до появления «РЖД» и «Ростехнологий» Айн Рэнд моделирует ход: технологически родственные предприятия объединяют в промышленные пулы, где сильные кормят слабых – лишь бы те выпускали продукцию и не увольняли персонал. Бизнесу начали спускать план производства – как следствие, есть фотоаппараты, но нет фотопленки. И все это под риторику про вороватых олигархов, ограбивших народ. Выпуск самолетов приостановили, перелеты по частным делам запретили – только по «общественной необходимости». Но, чтобы создать видимость заботы, по голодающим регионам запустили бесплатный оперный театр, а болтуну-психологу дали 7 млн долларов на изучение природы братолюбия. И хотя в романе нет попов и казаков, разве нам это все мало знакомо?

Многих читателей лично коснулась павловская реформа начала 1991 года, в ходе которой 50- и 100-рублевые купюры прекратили хождение через 3 часа после объявления о «реформе» по ТВ, а со счетов в сберкассах обналичивали не более 500 рублей в месяц. Но это не эксцесс, а древняя традиция. Чуть ли не каждое поколение россиян на протяжении веков было ограблено похожим образом. Не изменился даже набор признаков, по которым можно предсказать появление новых «черных лебедей»: доведенная до абсурда централизованная власть, великодержавие, милитаризация, коррупция, политика главнее экономики.

В учебниках 200-летний период русской истории назван «монголо-татарским игом». Иго заключалось в том, что русские княжества платили дань, размер и формы которой за два века менялись. Монголы организовали на Руси 43 налоговых округа и трижды провели переписи населения, освободив от всякой подати только православную церковь. Крестьянство платило «ясак» – стандартную десятину «со всего» зерном, мехами, серебром. Города тянули «тамгу»: купец мог заплатить либо 3–5 % с оборота, либо 0,5 % с капитала. Современный предприниматель может о таких условиях только мечтать. Проблема в том, что помимо монголов русичам приходилось кормить собственную знать.

Лет через сто после Батыева погрома татарская и русская аристократия плотно срослись, а наши князья стали конкурировать между собой за «ярлык»: право на сбор дани в Орду. Монголы считали русскую землю скудной и налогами не давили, а сколько выжимали князья с податного населения, вообще не их печаль. В середине XIV века все Московское княжество платило ордынскому центру 1280 рублей, а одна только Астрахань (называвшаяся тогда Хаджи-Тархан) – 1800 рублей налогов ежегодно. Как и сегодня, успешное выполнение плана, а не развитие хозяйства, открывало перед князьями самые вкусные карьерные перспективы.

К примеру, Москва конкурировала с Тверью, пока в 1327 г. в Твери не побили монгольских сборщиков дани. Московский правитель Иван Калита шанса не упустил: опрометью ринулся в Орду, вернулся с монгольскими войсками и жестоко опустошил Тверскую землю. В награду Калита получил ярлык на великое княжение Владимирское, сбор дани перешел в его руки. Позднее он убедил ханов, что обеспечит стабильные поступления из Углича, Галича и Белозерска. Историки Никита Соколов, Ирина Карацуба и Игорь Курукин пишут об этих делах: «Московские воеводы выколачивали дань умеючи. После пожалования в 1328 г. Ивану половины Ростовского княжества они «принесли великое несчастье в город и всем живущим в нем, и многие гонения в Ростове умножились. И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали, а сами вместо этого удары по телам своим с укором получали и с пустыми руками уходили, являя собой образ крайнего бедствия».

При Калите в Московском княжестве стали взимать что-то вроде НДС – часть от стоимости проданного и купленного товара. Судя по всему, князья объясняли новые налоги происками монгольской закулисы, с выгодой для себя разогревая тему межнациональной розни. Стоит ли напоминать, что и после свержения «ига» Москва продолжила собирать полный объем ордынских налогов. Самое трагическое для российской истории в том, что жадность князей постепенно привела к исчезновению частной собственности на землю.

Чтобы тянуть высокие великокняжеские налоги, крестьянин нуждался в поддержке общины. А община была заинтересована в использовании земли максимально эффективно. В деревне начались «поравнения» – передел земель между общинниками в зависимости от количества работников в семье. Как уже вспоминалось, в XIX веке славянофилы объясняли общинный характер земледелия «русским духом» и «особым путем». Реальный исток другой: князь давил налогами, и община была вынуждена следить, чтобы «тягло» несли все поровну. С дворянским землевладением картина не лучше: служишь государю – имеешь землю и рабов, перестал служить – все отобрали. В Англии в том же XIII веке окреп парламент, ставший защитой от новых налогов и гарантией прав собственности.

Известно письмо Ивана Грозного английской королеве Елизавете, которая ранее отписала царю, что не может решить его вопрос без одобрения парламента. Грозный королеву зачморил: «Мы надеялись, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государской чести и выгодах для государства… Но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом звании, как простая девица». Возможно, что-то подобное писали российские патриоты канцлеру Германии Ангеле Меркель в разгар санкций и контрсанкций. Во всяком случае, манера называть «интересами государства» личные интересы не слишком изменилась. А цена централизации власти всегда была очень высока.

В декабре 1569 г. Иван Грозный получил донос, будто жители Новгорода Великого хотят предаться польскому королю Сигизмунду II. «Государская голова» по собственному разумению собрала 15-тысячное опричное войско и двинула на север, по дороге учинив погромы в Твери, Клину и Торжке, которые в орбиту Новгорода давно не входили. Первым делом на колы сажали новгородцев, выселенных сюда «собирателем земель» Иваном III. Новгород был обложен заставами, чтоб никто не сбежал, и началась резня, которая монголам в голову бы не пришла. При взятии Батыем Рязани погибло около 8 тыс. русских жителей, которые насмерть обороняли свой город. Грозный уничтожил до 40 тыс. собственных подданных, которые вовсе не сопротивлялись. Во время только одной акции «Малюта отделал 1490 человек ручным усечением». Опричный немец Генрих Штаден отмечал в своих воспоминаниях: «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра».