Халгор! Да, это, вне всякого сомнения, был Халгор Делкампер, как прежде могучий, цветущий, энергичный, громогласный любитель вина! Волосы Халгора стали почти совсем седыми, по лицу пролегли морщины, но ни старческих пятен, ни сутулости, ничего такого, что позволяло бы назвать его стариком, слабым или жалким, Фелиндар не увидел.

Халгор вышел в дверь и исчез. Фелиндар очень не хотел терять его из виду и злобно глядел на туман, синие молнии и скользящие квадраты света. Туман на мгновение завихрился спиралью, а затем барон увидел Халгора уже в другой комнате, большой, обшитой дорогими деревянными панелями и освещенной множеством свечей.

Они горели в серебряных канделябрах, выполненных в виде замков с множеством башенок, высотой фута в три каждый, стоявших на полированных до зеркального блеска длинных столах. Халгор выглядел встревоженным. Он расхаживал по пиршественному залу, сердито поглядывая на фамильные портреты на стенах. А женщины с этих портретов, казалось, с таким же раздражением смотрели на него. Наверное, это Варандор, фамильный замок Делкамперов, стоящий на берегу Рагаларского залива. А ведь среди друзей короля-мальчишки есть какой-то Делкампер. Бард, что ли?

Флаерос. Наверное, племянник Халгора. Хм-м. А ведь Варандор может оказаться не таким уж безопасным убежищем…

Однако не так уж много у барона было людей, которым можно доверять. Честно говоря, кроме Халгора — никого. Барон вздохнул.

— Халгор, — прошептал он, желая, чтобы старый друг услышал его. — Халгор!

Человек в зеленом замер и с подозрением взглянул через плечо. Затем обернулся на голос и пошел по комнате, оглядываясь по сторонам.

— Халгор! — громко прошептал Фелиндар, мысленно желая оказаться на пути у старика. Делкампер резко остановился, словно увидел кого-то перед собой, и уставился на Фелиндара — или сквозь него.

«Услышь меня, — мысленно взмолился барон, — и увидь меня. Пусть и я услышу тебя».

Губы Халгора шевелились — судя по его лицу, он гневался, но барон ничего не слышал. Ничего, только тихий шелест клубящегося тумана, похожего на дальний прибой.

Во имя Троих, чтобы гром разнес этот проклятый Камень и все такие штуки! Почему маги могут с его помощью повелевать судьбами мира и весь Асмаранд обязан склониться перед ними или сдохнуть? Почему барон не может…

— Даундаггерс! — изумленно прорычал Халгор Делкампер, украдкой глянув в кувшин, словно думая, что это — пьяное видение.

— Да, я! — рявкнул в ответ Фелиндар. — Действует! Действует!

Старик в зеленом поморщился.

— Магия. Я уж и забыл, что ты нынче бароном заделался. Стало быть, с замком и гербом ты получил и какую-то магическую побрякушку. Ну, что стряслось?

— Много всего, Халгор. Мне нужна твоя помощь. Я получил кое-какую сильную магическую вещь, которой очень добивается архимаг Серебряного Древа — самый могучий из Темной тройки, помнишь? Сейчас я сижу в его логове и не знаю, когда он со мной покончит.

— Так беги, — предложил Халгор, отхлебнув добрый глоток вина.

— Не сейчас, но скоро. Но мне нужно место, где я мог бы укрыться.

Глаза старого Делкампера сузились.

— Значит, ты хочешь, чтобы ради тебя я поставил под угрозу замок моих предков, да еще и с магами поссорился? И ты думаешь сейчас, сколько денег и драгоценностей мне предложить за то, чтобы я решился на этот сверхидиотский поступок?

Барон поморщился.

— Я небогат, Халгор…

— Старый друг лучше новых двух, да? — Старик осклабился. — Ладно, я тоже так думаю. Зубы у меня шатаются, плечи сутулятся и кожа обвисает, и молоденькие красотки уже не бегут наперегонки в мою постель. Слышал я, что есть заклинания, которые могут это дело уладить. И мне, понимаешь ли, на это понадобится тысяча силптарских золотых…

Фелиндар хрипло рассмеялся.

— Халгор, ты что, пьян?

— Винцо, которое моя сестрица привезла из последнего торгового визита на юг, — ответствовал Халгор. — Мы за него еще не расплатились. Так что лучше две тысячи золотых…

— Две тысячи силптарских золотых? Халгор, ты спятил?

Они оба ухмылялись, и Халгор чуть ли руки не потирал. Он еще раз отхлебнул, вздохнул от удовольствия и сказал:

— Жаль, что ты не можешь его попробовать, дружище. Но конечно, в подвале у каждого последнего аглиртского барона полно вина не хуже, и оно просто ждет своего часа, чтобы его продали на проходящую торговую баржу, скажем, за три тысячи силптарских золотых…

— Снова нас четверо, — пробормотал Краер, обводя взглядом комнату. — Вы приняты в Банду Четырех, миледи.

— Знаю, — тихо ответила Тшамарра. — Постараюсь вас не подвести.

Эмбра покачала головой.

— Пусть слова этого злоязычного лорда тебя не беспокоят, Таш. Ты давно заслужила эту честь. Моему отцу лучше охранять короля и управлять Аглиртой за всех нас. Нам нужны твои заклинания и твой… ну, огонь.

Тшамарра улыбнулась.

— Спасибо. Я подумаю.

Краер обнял ее — и на сей раз она не дала ему по руке. Вдохновленный этим, он сказал:

— Эм, и все же зачем мы здесь? Пустая комната, совершенно изолированная… Ты опять собираешься поупражняться в своих сокрушительных заклинаниях?

Леди Серебряное Древо улыбнулась и, подведя Хоукрила к определенной точке в большом пустом и пыльном зале, обернулась к Делнбону.

— Вы так проницательны, лорд Длиннопалый. Пора еще раз попробовать выследить другой Дваер. У нас есть еще один Камень, это так, но тут мы в безопасности, и потому мы с Тшамаррой можем использовать любые заклинания и чары Живого Замка.

— А твои замки и засовы удержат летучих мышей и коглауров? — скептически спросил Краер.

— Краер Делнбон, ты перестанешь беду накликивать? Я не знаю, как по-другому избавиться от прочесывания Долины в постоянной угрозе вляпаться в какую-нибудь неприятность, так что…

— Хорошо сказано, — прогудел Хоукрил. — Давай, колдуй.

Эмбра кивнула, приложила руку к его лбу и медленно произнесла:

— Ламаранта!

Хоукрил нахмурился.

— Что ты делаешь, детка? Ощущение… странное какое-то.

Она посмотрела ему в глаза.

— Ты слышал слово, которое я сказала? Ты его запомнил? Нет, не вслух! Ты его запомнил?

Огромный латник кивнул.

— Да.

— Ты сможешь удержать его в памяти?

Он снова кивнул.

— Хорошо. Произнесешь его позже, когда я вот так махну рукой.

— И что будет?

— Ты выпустишь заклинание, которое я в тебя вложила. Вот его ты в своей голове сейчас и ощущаешь.

— Оно движется… как червяк, что выползает после дождя, все пробирается, то взад, то вперед, — пожаловался латник.