– Знаете, ваша честь, термин «пастырь» ввела в обиход именно категория торговцев иллюзиями, этак со злой иронией принизив тех, кто им доверяет, до уровня овец: тупых, дрожащих, испуганно блеющих... И относятся они к своим людям как к стаду – более емкого сравнения, пожалуй, и не придумаешь. Пастырь уважает свое стадо? Нет! Пастырь задумывается над тем, что блеет ему отдельно взятая овца? Нет! А что же он делает? А он лишь следит, чтобы стадо не разбредалось, сохраняло целостность и тем самым кормило своего опекуна. А мы с вами играли роли тех овчарок, что кусают отбивающихся от стада овец!

– И защищающих стадо от волков! – вставил коротышка, довольный вовремя пришедшим на ум сравнением.

– ...Которых и придумывал пастырь дабы еще сильнее стращать и без того запуганных животных, – не замешкался Михаил. – А если и были какие волки, так только те, что претендовали на сытое местечко нашего пастыря.

И оба оппонента принялись сверлить друг друга глазами. Правда, магистр отвел взгляд первым, прекрасно осознавая, чем чреваты для него излишние пререкания в подобном обществе.

– Странные дела, однако, творятся на нашем пастбище, – с легким прищуром взирая на огонь, неожиданно вымолвил Покрышка. – Овчарки вступились за ягнят, которых бессердечный пастырь вознамерился сожрать на обед!

Все посмотрели на него, но он и бровью не повел.

– Клянусь моими обожженными усами, старик, – точнее и не скажешь, – согласился Михаил. – Подумать только: бунт на псарне! Овчарки взбесились! Да, именно – бешеные псы! И ведем себя подобающе: носимся с пеной у рта и огрызаемся на тех, кто призван нас изловить.

– Вот уж неизвестно, кто на самом деле бешеный – вы или те, от кого мы убегаем, – промолвила Кэтрин, крепче прижав к себе клюющих носом ребятишек.

Опустилась гнетущая тишина, поскольку никто так и не нашелся, что сказать, и все лишь молча слушали треск лизавшего древесину огня.

– И все-таки, Михаил, выходит, что настоящие колдуны есть, не так ли? – спросил Кеннет после надолго растянувшейся паузы. – Ибо, по твоему раскладу, к кому же тогда отнести оставшиеся пять процентов пойманных вами чернокнижников?

– Интересный вопрос, борода! – вновь оживился русский, безумно любивший, когда его вызывали на разговор. – Очень и очень интересный, а главное – загадочный! Но я отвечу: никогда не стоит пренебрегать тем, что среди всей этой кодлы фокусников и откровенных клоунов есть люди, действительно прикоснувшиеся к чему-то неизведанному; примерно, как человечество однажды прикоснулось к электричеству. Мало того – они даже научились использовать его, познав кое-какие свойства этих неизученных материй. Но они не колдуны, а всего лишь исследователи, пытающиеся без оглашения секретов своего открытия подзаработать на нем. А в чернокнижники записала их молва, наградив попутно всеми мыслимыми и немыслимыми пороками и добродетелями. Но как и везде, так и среди этой ничтожно малой группки есть и порядочные ребята, и откровенные сволочи наподобие того киевского мага Тараса Максюты. Добро и зло, друзья мои, сосуществовали всегда и наверняка будут сосуществовать и далее. Не будь Дьявола, с кем тогда сравнивать Бога и наоборот? Они никто друг без друга и, если уж взять по существу, служат по одну линию фронта и в одном подразделении. Так вот...

В свое время я успел понаслушаться от Михаила сотни различных версий и теорий мироустройства (разумеется, исключительно в приватных с ним беседах), а потому сейчас с интересом наблюдал за Саймоном и Гюнтером, для которых Михаил-философ явился просто-таки подлинным сюрпризом. Так уж сложилось, что в Одиннадцатом к русскому намертво пристала репутация балагура, тем самым, казалось бы, исключавшая любое серьезное его восприятие. И потому лица обоих экс-Охотников выражали теперь похожие чувства, а сами они готовы были вот-вот разразиться вопросом: «Ну ладно, Михал Михалыч, а смеяться-то где?»

После ужина усталость окончательно взяла свое, и все единодушно сошлись во мнении, что споры спорами, но пора бы и на боковую. Перед сном я проверил посты, проследил, чтобы Кэтрин заперла изнутри дверцы «хантера», после чего расстегнул кобуры, подложил под голову свернутую плащ-палатку, укрылся плащом и тут же отключился...

Голова моя сползла с импровизированной подушки и больно стукнулась о землю. Первое, что промелькнуло в пробуждающемся мозгу, было: «Что за, черт побери, идиотские семинаристские шуточки!» Я продрал глаза и попытался подняться, чтобы поквитаться с обидчиком...

Но не смог! Кто-то или что-то держало меня за ноги и волочило по камням в темноту. Те, кто схватил меня, вроде бы смахивали на неуклюжих байкеров, но почему на них такие несуразные одежды? И что вообще здесь происходит?

Окончательно разбудил меня крик. Пронзительно-тонкий детский крик, в котором было столько ужаса, что все мое тело продрала инстинктивная животная дрожь.

Раздумывать было некогда – кто бы это ни был, он нам не друг! Я без разговоров извлек своих смертоносных «близнецов» и выпустил в каждый из бесформенных контуров по три пули...

Ноги, освобожденные от цепкой до боли хватки, плюхнулись на землю, и я, держа пистолеты наготове и весь кипя от желания поквитаться с неведомым врагом, метнулся к джипу, где не переставая кричал ребенок.

– Группа – подъем!!! Тревога!!! – надрывал глотку с другого конца лагеря Михаил. – Чужой на территории!!!

Вслед за ним заговорил его «АКМ», и тут же практически одновременно шарахнул карабин Гюнтера. Темноту разорвали мгновенные яркие вспышки...

Такой же, как и те, что тащили меня по земле, черный силуэт склонился к кабине «хантера» и, выбив стекло, запустил в салон свои мерзкие конечности. Теперь уже кричали все дети и Кэтрин.

Рвавшееся внутрь джипа создание узрело в моем лице первоочередную угрозу, вынуло руки из салона и, гулко зарычав, кинулось на меня. Правда, сделать больше пяти шагов оно так и не успело, упав с продырявленной головой.

Проклятая темнота не позволяла видеть вокруг себя дальше нескольких метров, и я имел представление о текущей схватке лишь по грохочущим то здесь, то там выстрелам.

– Отходите к джипам!!! – заорал я во весь голос, не ведая ничего ни о количестве противника, ни о его вооружении, а потому боялся, как бы наша группа не перестреляла сама себя. – Все к джипам и занимайте круговую оборону!!!

Я сунул голову в выбитое окно «хантера», но не успел задать ни одного вопроса, как получил сильный удар аккурат под левый глаз. В голове вспыхнули искры, и вся она наполнилась колокольным звоном – босая пятка Кэтрин разила не разбираясь, кто перед ней.

– Отставить! – рявкнул я от неожиданности по-уставному. – Это Эрик! Все целы?

– Ой, прости!.. – виновато отозвалась Кэтрин. – Да, все в порядке, только напугались мы страшно... Что случилось?

– Кто-то напал на нас. Сидите тихо и не высовывайтесь. Я здесь, рядом...

Стали подтягиваться державшие оружие на изготовку остальные Охотники и байкеры. Однако зловещие бесшумные фигуры больше не маячили во мраке, а держались где-то вне пределов нашей видимости.