Андрей снова посмотрел на дорогу, где солдаты уже полностью потушили подбитый танк.

– Если вы не против, полковник, – сказал он, – я возьму ребят для десанта из своего взвода.

– А не слишком ли много мы на себя берем? – услышал Андрей вопрос, заданный довольно-таки ехидным голосом. – Ведь это, как ни крути, попытка военного переворота с целью захвата власти. Агентам Статуса не пристало заниматься подобными вещами.

– Мы находимся в центре событий, водоворот которых неумолимо затягивает нас, – в таком же тоне ответил напарнику Андрей. – Я бы и рад уйти в сторону, но, к сожалению, ничего не могу поделать.

– На Коллегии Статуса я буду свидетельствовать в твою пользу, – пообещал Дейл.

И на этот раз слова его прозвучали вполне серьезно.

Танки вошли в столицу одновременно с трех направлений.

Машины «Железных зверей», которые не получили повреждений во время недавнего сражения, и те, что удалось восстановить, вошли в город с южной стороны, проложив себе проход через непроходимые для другой техники завалы мусора, скопившиеся на гигантской свалке, давно уже отданной городскими властями на откуп бездомным и нищим, для которых горы гниющего хлама были чем-то вроде золотоносной породы для старателей. При достаточно тщательной и кропотливой работе здесь, и правда, порою можно было найти если и не сокровища, то вполне приличные вещи, которые затем можно было обменять на барахолке на курево, спиртное или продовольственные купоны. Организованная преступность Сабата использовала свалку по-своему – в качестве места сведения счетов и захоронения трупов, оставшихся после заказных убийств или разборок между бандами.

Силы «Кейзи» были разделены надвое.

Два десятка легких «Брандов» вошли в Сабат с северо-северо-западного направления, со стороны пригорода, официально именуемого Радужным Краем, но в народе прозванного Клоповником. В этом так и не достроенном районе, давно уже заброшенном и превратившемся в гетто, куда даже патрули внутренней стражи предпочитали не заглядывать без особой нужды, селились потерявшие всякую надежду изгои и нищие вперемешку со всевозможным бандитским отребьем, которого, вопреки оптимистической официальной статистике, с каждым годом в Сабате становилось все больше.

В то же самое время тяжелые, надежные, защищенные от прямого попадания снарядов «Гейдры», прикрываемые с тыла пятью мобильными «Бранами», вошли в город по шоссе, носящему имя Нени Линна, которое местные жители называли Правительственной дорогой.

Самое широкое и, наверное, самое ровное шоссе во всем Кедлмаре, пересекало Сабат с запада на восток. А в центре этой прямой линии находилась цитадель, возле западных ворот которой как раз и должны были встретиться все три отряда, чтобы вместе обрушить на стены считающейся неприступной крепости всю свою огневую мощь. И лишь три танка «Кейзи» – один «Гейдр» и два «Брана» – должны были обогнуть цитадель с севера и выйти к противоположным восточным воротам.

Вертолет с десантниками оставили вместе с машинами материально-технического оснащения в тыловом лагере, организованном в десяти километрах от границы города. Нападение с воздуха должно было стать полнейшей неожиданностью для запертого в осажденной крепости гарнизона, а потому, до тех пор пока все танки не выйдут на намеченные позиции, вертолету не следовало подниматься над городом.

Андрей сидел в кресле пилота, постукивая кончиками пальцев по краю приборного щитка. Дейл, прекрасно понимавший состояние напарника, не приставал к нему со своими обычными едкими комментариями по поводу текущего момента. Должно быть, этот самый момент и Дейлу казался одновременно и пугающе-страшным в своей полнейшей неопределенности, и завораживающе-волшебным, поскольку после него вся история Кедлмара могла пойти в совершенно ином направлении. Как ни называй происходящее, но, по сути, это было первое реальное выступление против власти Пирамиды, имеющее под собой опору в виде военной силы, а следовательно, и определенные шансы на успех. Как распорядятся военные властью, оказавшейся в их руках, можно было только догадываться. Но что бы ни произошло в ходе этого восстания, спровоцированного самой же Пирамидой, результатом его должны были стать перемены, жизненно необходимые пребывающему в долгой, затянувшейся коме Кедлмару.

Солдаты, из тех, что Андрей отобрал для предстоящего десанта, нервно покуривали неподалеку от вертолета. Центром внимания, естественно, был Шагадди, который не просто делился своими собственными впечатлениями от полетов, но и давал сослуживцам вполне деловые советы относительно того, как вести себя в воздухе. Серьезность и опасность порученного им задания были ясны каждому. И каждый прекрасно понимал, что именно он может оказаться тем, кто на сей раз не сможет обмануть вражеские пули. Но при этом открытого страха или нежелания лететь никто не проявлял. По требованию лейтенанта Апстрака солдаты из взвода особого назначения, в отличие от остального личного состава, имели полную информацию о реальном положении дел, а что означало быть объявленным мятежником, не нужно было объяснять никому. Выбор был невелик, но весьма существенен: либо пойти в бой и попытаться остаться живым, либо оказаться застреленным, подобно предателю, кем-то, одетым в точно такую же военную форму, что и ты.

Ожидание уже начало казаться Андрею затянувшимся сверх всякой меры, когда вдруг заработал зуммер вызова рации, стоявшей на сиденье второго пилота.

– Слушаю! – крикнул Андрей, дернув к себе микрофон.

Одновременно другой рукой он схватил наушники, пытаясь пристроить их на голову.

– Лейтенант Апстрак? – услышал он сквозь треск статических помех голос полковника Бизарда.

– Да, полковник! – Андрею наконец-то удалось плотно прижать к уху один из наушников. – Жду ваших приказаний!

– Мы у цели! – Андрею показалось, что за словами полковника он слышит отдаленный грохот взрывов. – Взять Сабат оказалось даже проще, чем мы предполагали! Только западную группу, следовавшую по Правительственной дороге, попытались задержать два отряда внутренней стражи! У них были только ручные гранатометы, и никакого существенного вреда они нам нанести не смогли! Но гарнизон цитадели получил сообщение о нашем приближении и, естественно, убрал мосты! Так что теперь дело за тобой, лейтенант! Нам удалось втянуть гарнизон крепости в ожесточенную перестрелку! Им сейчас не до того, чтобы на небо глазеть!

– Понял, полковник! – Андрей бросил микрофон и наушники на сиденье. – Все на борт! Живо! – крикнул он, выглянув в открытую дверь кабины.

Побросав недокуренные папиросы, солдаты кинулись к открытым дверям десантного отсека.

– Быстро!.. Быстро!.. – подгонял их, рассекая воздух рукой, Шагадди.

Сам Шагадди запрыгнул в десантный отсек последним.

Ему до зуда хотелось подняться в воздух, заняв место второго пилота, на котором сейчас сидел Руут. Но если второй пилот должен был всего лишь поддерживать связь во время полета, то командовать воздушным боем предстояло тому, кто находился вместе с солдатами в десантном отсеке. Тут даже и выбирать было нечего – Шагадди никому не собирался доверять «Бойзон», который он лично закрепил на турели.