Гривен вошел в сад, чтобы получше оценить неописуемое зрелище. У стены голубого монастыря теперь хлопотало около десятка сестер в развевающихся на ветру черно-белых одеждах. Бугатти, подняв капот, осведомился у них, побил ли он свой прежний рекорд подъема на эту гору; судя по всему, здешние монахини считали себя повивальными бабками трехцилиндрового детища Патрона. А потом Бугатти посмотрел на Гривена и подозвал его к себе.

— Этот молодой человек, — пояснил он монахиням, — скоро назовет эту машину, а вернее, ее точную копию, своею собственной.

Они закивали и забормотали нечто одобрительное. Не без определенной робости (во всяком случае, этот жест выглядел несколько чужеродно), Бугатти положил руку на плечо Гривену.

— В создавшихся обстоятельствах мне кажется целесообразным, чтобы на обратном пути за руль сели вы.

Элио, сидя на заднем сиденье, с некоторым изумлением следил за тем, как Гривен усаживается на место Патрона.

— Должно быть, он в вас влюбился, Карл. Вы первый посторонний, которому такое доверено. — Помолчав, он добавил:

— А я ведь никогда не видел вас за рулем.

— Я не новичок.

— Конечно, конечно. Но помните: это не гоночная машина, что бы ни внушал вам Патрон. Вам надо рулить, не покладая рук.

У Гривена вспотели руки — о Господи, Бугатти не должен увидеть этого! Он спрягал ладони на коленях, а Патрон, попрощавшись с монахинями, уселся на пассажирское сиденье. Последний инструктаж по поводу особенностей машины; необычное расположение тормозов и зажигания, нестандартный переход с первой скорости на вторую и со второй на третью. И вновь у Гривена возникло то же странное чувство, как когда он взобрался на Гизеллу, — слишком высоко, слишком далеко от земли.

Монахини выстроились по обеим сторонам дороги, образовав своего рода почетный караул. Не перекреститься ли Гривену? Нет, им это, скорее всего, не понравится. Такому рулю и впрямь место только на капитанском мостике. Гривен освободил тормоза, нажал на рычаг, поневоле съежился, услышав звук включенного двигателя. Машины порой ведут себя капризно по отношению к человеку, которого почему-нибудь невзлюбят. Но переключатель скоростей едва ли не сам по себе перешел в положение первой скорости. Гривен легонько нажал на педаль, не зная, как отреагирует на это машина. И опять та же гигантская бархатная рука мягко подтолкнула автомобиль. Мать-настоятельница, ее подопечные, сад, аббатство — все это осталось позади, а они уже ехали, уже спускались по быстрой извилистой дороге.

Бог да отблагодарит Элио за его предостережение! Грубая статистика — это одно (почти двадцать футов в длину, триста лошадиных сил), а вести королевский «Бугатти» собственными руками — совершенно другое. Машина заставила его вовсю поработать руками, чтобы не опрокинуть серебряного слоника на каждом из головокружительных поворотов дороги.

— Вы чересчур стараетесь, господин Гривен. Доверяйтесь подсказкам руля. Машина сама знает, как ей быть.

Поэтому Гривен позволил себе несколько расслабиться, теперь он уже не нервничал так, судорожно мечась мыслью от одного бампера к другому. Да, королевский «Бугатти» и впрямь обладал отличной интуицией на извилистой горной дороге. Оставалось дождаться, пока Люсинда…

Но эта мысль тут же обернулась своей предательской изнанкой. Нет, не ее руки лягут на руль, вернее, ее — но ненадолго. На месте Гривена следовало представить себе Эмиля Мориса. Ковыряющий, должно быть, зубочисткой во рту, пока «герр Вольф» и Гели играют в Красную шапочку на заднем сиденье.

Горечь осталась, она не покидала Гривена на всем обратном пути в долину, где они с Патроном вновь поменялись местами и тот благополучно доставил машину на задний двор в шато. Гости разъехались, не оставив никакого следа. Когда Бугатти выключил двигатель, стало слышно, как шелестит листва деревьев.

— Ну вот… Что скажете, господин Гривен? Да нет, не надо, я ничего не хочу сейчас слышать об этом. Обсудим все позже, за ужином. — Бугатти, выходя из машины, встал на подножку, потом обернулся. — С вами все в порядке?

— Вы еще успеете наездиться на ней досыта, Карл. — Элио, глядя на друга, тоже забеспокоился. — Это любовная интрига, и она только начинается.

Так что Гривену не оставалось другого выбора. Он открыл дверцу, откинул сиденье. И ему надо было что-то сказать — и он непременно скажет… но что это за звук? похожий на визг электродрели, он доносится из дальнего конца замка.

Во двор въехала Тридцать пятая модель… да, издали это была именно она! Затем — словно от удара — картина съежилась до своих натуральных размеров. Маленький мальчик, самое большее пяти лет, за рулем крошечного «Бугатти», изготовленного ему точно под рост.

— Папа, посмотри! Посмотри, что я умею!

Малыш сделал левый поворот и на удивительной скорости — заметно быстрее, чем нормальный шаг взрослого мужчины, — объехал на своей малютке королевский «Бугатти» по кругу.

— Ролан! Сколько раз я говорил тебе: не смей ездить так быстро!

Патрон бросился вдогонку за мальчиком, но тот зигзагами уходил от преследования. С головы у Бугатти слетел котелок, затем он и сам чуть было не свалился наземь. Элио рассмеялся, гортанно и заразительно. Широко расставив ноги, Бугатти уже готов был взорваться. Но затем присоединился к смеху своего подчиненного.

Крошечная машина описала последний круг и остановилась. Ролан снял свою кепку гонщика и, сияя от радости, принялся ластиться к отцу.

— Видишь, папа? А если ты перезарядишь аккумуляторы, я смогу ездить еще быстрее.

Гривен подошел осмотреть чудо-малютку. Тридцать пятая модель, силою волшебства уменьшившаяся во много раз.

— Какая изумительная игрушка!

— Никакая это вам не игрушка! — И Бугатти тут же устыдился собственной вспышки. — Вы должны понять, господин Гривен, размеры ровным счетом ни о чем не свидетельствуют. — Положив руку на исполинское тулово лимузина, он указал другой на его уменьшенную копию, казавшуюся при таком сопоставлении меньше спасательного круга. — Сердце и у той, и у другой одинаковое!

Эти слова, а также столь наглядное сопоставление великого и малого, позволило Гривену интуитивно осмыслить все, пережитое им с тех пор, как он сошел с поезда в Молсхейме. Разумеется, это-то ему и нужно! Именно здесь он и снимет «Любовь Лили Хаген»! Совершенно новый поворот сюжета — Лили приедет в Молсхейм на Тридцать пятой модели, чтобы произвести срочный ремонт. Наверняка Эрих пойдет на некоторые сверхсметные расходы — несколько фотографий из здешних мест убедят его. А может быть, Патрон и сам согласится попозировать перед камерой…

Фейерверк внезапно возникших возможностей засверкал так ослепительно, что Гривен даже не решился задать главный вопрос, отрицательный ответ на который мог бы изничтожить на корню всю идею. Нет, разрешения у Бугатти спрашивать не надо.

Сейчас не надо. Позже, вечером, между поездкой на «Бугатти» и трапезой.