Дед снова разделился. И ещё. Великий Ме! Какой же на самом деле уровень у Горыхрыча? Целый рой раскалённых, искрящихся молниями шаров разлетелся по зданию, непрерывно атакуя невидимку. И шары снова разделились.

Они вытягивались огненными змеями и душили неведомого врага. Осыпались и чернели, сползаясь вместе, чтобы снова разлететься и облепить это нечто. Разрушить его жалящими молниями. Я-модуль стал замечать, что враг совсем прозрачный, со множеством щупалец. Облепленные змеями, они отрывались. Йаганна дралась с призраками, с мутноватыми от поднявшейся пыли и гари струями воздуха, добивала упавших. Бетонный пол покрылся пятнами копоти.

Один я-модуль не видел, с кем драться. Никто на меня не нападал, кроме деталей крыши. Призраки проносились мимо, слабо овевая ветерком. Я-модуль сыпал в них плазмоидами, стараясь не попасть в дедовых змей. Потом оставил и эту затею, заметив, что Йага с трудом увернулась от моего же удара.

– Кто это, няня?

– Призрак царя мёртвых Лу! Ещё только призрак.

Вниз падали искорёженные конструкции, крошились балки перекрытий. Попало и по стальному коробу, закрывшему резервуар. От гулкого звука я вздрогнул. Вспомнил, как разрушалось моё замёрзшее тело. Я-модуль не хотел, чтобы от Ларики осталась лишь золотистая кристаллическая пыль. И, приняв сверхформу, поднял в себя стальной гроб.

В тот же миг все дедовы змейки нестерпимо вспыхнули. Йаганна отчаянно закричала. Прозрачные потоки-призраки, освободившись, облепили меня и выдернули сквозь зияющую прорехами крышу. Гарь и копоть клубились над зданием.

Только тогда я-модуль понял всю безнадёжность нашего боя. Над крышей простёрлась кишевшая потоками гигантская туча в форме линзы. От неё отходили прозрачные щупальца, проникали в цех через все окна и щели и заметны были только потому, что их покрывали пятна сажи.

Я-модуль завис, оплетённый невидимыми нитями. Слух уловил шёпот, словно он раздался внутри меня, из стального гроба:

– Времени осталось ещё меньше, Гор. Ты подтверждаешь согласие следовать со мной?

Какие церемонии, подумать только!

– Да. Подтверждаю.

– Тогда соберись. Это будет неприятно.

Неимоверная сила швырнула сфероид в небо и повлекла со скоростью ракеты. Драконы не приспособлены к таким перегрузкам. Если бы непонятный прозрачный кокон не защищал меня, сфероид размазался бы по плотному воздуху сгоревшим дотла метеоритом.

Продержаться не удалось – сознание погрузилось во тьму на всех трёх уровнях.

Очнулся я-модуль в такой же тьме. Но точно знал, что выжил и пребывал в истинном теле дракона, прикованном к неровной стене. Голова не поворачивалась – её держал обруч, вбитый в скалу. Даже крылья расправлены и пробиты насквозь. Дёрнусь – разорву в лохмотья.

Я-модуль сразу же попытался мимикрировать и вырваться из пут, скованных из метеоритного железа. Не получилось. Словно потерян двже второй уровень сознания, присущий нам от рождения. Но он не был утрачен, иначе я-модуль не почуял бы напротив себя, на расстоянии двух саженей, громоздкий предмет. Стальной куб. Гроб с телом царевны. Скалистые стены отстояли далеко, саженей на десять в стороны и помещение было вытянутым, как овал. Не очень большая пещера. Я-модуль рванулся из петель. Крепкие, зараза!

Что-то вздохнуло:

– Очнулся, Гор?

Ччёррт. Опять не уловил ни присутствия, ни приближения Юя. Я-модуль не стал спорить с очевидным.

– Да. Очнулся.

– Тогда приступай. Верни царевне жизнь.

– Я не способен совершить такое. Я не бог.

Мне надоело беседовать в темноте, из пасти вылетел плазмоид. Не боевой и не почтовый. Обычный плевок плазмы. Если бы я вздумал запустить боевой – попал бы в гроб Ларики. Юй опять всё предусмотрел.

Пещера слегка осветилась. Вопреки моим ожиданиям, наставник находился здесь во плоти – свернулся кольцами в дальнем углу. Почему же его присутствие было неощутимо?

Кольца дракона пошевелились, донеслось шипение:

– Вызови память Гхора. Он сможет оживить драконицу, как оживил тебя.

– Ты ошибся, Юй. Гхор умел убивать, но не оживлять.

Он скептически хмыкнул:

– А кто тогда? Ты, драконыш? Неужели в тебе так велика гордыня, что ты приписываешь себе чужие заслуги? Твой предок пришёл на помощь последнему потомку, пробив все защиты – твои и наложенные твоим отцом.

– Он не оживил ни одного убитого взглядом базилевса.

– Это не доказательство. Может быть, просто не хотел. Вспомни последние мгновения его жизни во плоти и узнаешь истину.

– Нет.

– Пока мы спорим, Гор, жизнь Ларики уходит. Ещё немного, и никто не сможет её вернуть. Если ты сам себя оживил, то и её сможешь. Повтори свой недавний опыт.

Я-модуль задумался. Помнится, в резервуаре меня охватила истерика. По крайней мере, Гор смеялся. Засмеяться? Здесь? В глаза мёртвой царевны? Каждой меной тела я-модуль чувствовал – не поможет. Смех был случайным фактором. Что-то другое вытащило меня из льда. Уровни занялись анализом. Я-модуль вспоминал, и не мог определить и понять спасшую меня тогда силу. Может быть потому, что с шестой ступени Ме упал на третью.

Я-модуль спросил предателя:

– За что ты её убил?

– Я не убивал. Лишь заключил её тело в холод.

Опять лжёт. Почему он не попросил этого сразу вместо того, чтобы вступать в бой и тащить меня неизвестно куда? Меня охватило бешенство. Он использовал Ларику, как дохлого червя нанизывают на крючок, чтобы выловить рыбу.

– Ты сам говорил, Юй, что забрал её у царевича, чтобы отвезти в Гнездо.

– Забрал уже мёртвую. Царевич обезумел и убил сестру, чтобы не допустить её замужества. По её просьбе. Начиталась Шекспира. Я всегда говорил тебе – человеческие книги вредны для драконов. К тому же вы, русские драконы, весьма романтичны. Она видела смерть Гора и не хотела без тебя жить.

Нет. Не может быть. Я всегда был только другом детства, не больше. Разум доказывал: Юй лжёт. Но сердце… Это неразумное сердце забилось с ураганной скоростью.

– Освободи меня, дракон Юй, я попытаюсь.

– Только после того, как выполнишь обещание. Ты давал слово, что выполнишь клятву, данную от чужого имени. Открой мне ритуал смерти.

Каким же дураком я был. Играл в благородство. Хотел даже перед негодяем казаться куда честнее, чем есть на самом деле. Гор пытался, но не сдержал ни одного слова. Не доставил принцессу в Гнездо, не нашёл отца, не спас Ларику, даже не отдал труд всей дедовой жизни в руки людям. Ничего не сделал! Так с какой стати мне держать слово перед негодяем и предателем Юем, замыслившим уничтожить всех людей, живущих на его родине?

Но я не хотел уподобляться негодяю. Чем тогда я лучше его? И нет ли в том гордыни, что мне хочется быть лучше? Совесть будет чиста – я исполню данное слово.