В самом гостевом доме Владимир Мясоедов выделил место под музейный уголок, среди экспонатов которого – старинная аптечная утварь (из деревни Красносельской), предметы быта довоенных времен и даже «пляжный патефон».

«Портрет Маннергейма не вызывает вопросов. Почему он здесь – ни у кого не вызывает удивления. Сложнее было бы, если бы я выставил здесь изображение Ворошилова или Сталина. Все, кто жили здесь после войны, выросли с именем Маннергейма: у всех на слуху – линия Маннергейма, следы ее повсюду на Карельском перешейке, а любая более-менее приличная усадьба объявлялась „дачей Маннергейма“. Даже усадьба Коллонтай в Климово – и та считалась „дачей Маннергейма“».

В. Мясоедов ведет рассказ в музейном уголке под открытым небом. Фото автора, июль 2011 года

Еще один музейный уголок устроен под открытым небом. Здесь выставлены предметы сельского быта – все они родные, с ближайших мест Карельского перешейка. Тут же – военные реликвии Второй мировой войны.

С чего же начался гостевой дом?

«В конце 1980-х годов сюда очень скромно, с большой опаской стали приезжать из Финляндии бывшие жители этих мест, – рассказал Владимир Борисович. – Завязывались неформальные, очень дружеские, теплые отношения. Финны стали приезжать со своими семьями, знакомыми. Так постепенно стал функционировать гостевой дом, впоследствии официально зарегистрированный».

Исходя из собственного опыта последних лет, Владимир Мясоедов убежден, что «ностальгический туризм» не затихает.

«Возраст не играет особой роли, – говорит Владимир Борисович. – Не забывайте, что Карельский перешеек в результате событий Второй мировой войны покинули четыреста тысяч жителей. Для маленькой Финляндии это очень много, и сегодня практически каждый четвертый житель этой страны имеет какие-то родственные корни отсюда. У них высокая степень уважения к старшим, поэтому для молодых очень важна память о родине их бабушек и дедушек. В дни церковных праздников – обязательное посещение кладбища, где покоятся их предки. Нам, русским, достаточно сложно понять эти чувства. У нас не было такого опыта потери навсегда своего родного места. (Хотя ныне, после распада СССР, подобный «опыт» у определенной части нашего населения появился… – Прим. С. Г.)

Конечно, у молодых финнов – немного иное восприятие. Они не прошли через боль потери родины. Но есть еще одно обстоятельство: благодаря интернету, где в последнее время выложили старинные церковные книги, в Финляндии сейчас настоящий бум исследования собственных родословных. И многие с большим удивлением узнают, что их корни – на Карельском перешейке. А потому возникает желание увидеть землю, где жили их предки».

Естественно, у меня вопрос напрашивался сам собой: «Какое чувство испытывают финны, видя на своих бывших родных местах разрушенные храмы и порушенные кладбища?»

«Конечно, им больно и горько, но у них есть определенное понимание: не люди виноваты – виноваты обстоятельства и политика, – отвечал Владимир Мясоедов. – Немало финнов еще в 90-е годы завязали и ныне поддерживают дружеские отношения с жителями этих мест. Но, в основном, такие контакты складываются с новыми петербургскими дачниками. Многие послевоенные переселенцы к визитам финнам по сей день относятся настороженно: мол, чего они пришли – требовать обратно свою землю? А они ничего не требуют»…

У Карельского перешейка – особая судьба: он хранит память не только о Великой Отечественной войне, но и советско-финской «зимней» войне 1939–1940 годов, очередная годовщина со дня начала которой приходится на 30 ноября.

Здесь, на Карельском перешейке, поисковики до сих пор находят останки бойцов, павших в ту «незнаменитую войну», говоря словами Александра Твардовского, короткую и необычайно ожесточенную. В 2006 году поисковый отряд «Северо-Запад» осуществил уникальную поисковую экспедицию по подъему самолета ДБ-3, погибшего во время советско-финской войны. Самолет лежал на островке в болоте в труднодоступном месте на Карельском перешейке, между Гаврилово и Лейпясуо, неподалеку от хорошо известной участникам советско-финской войны и ее исследователям высоты 65,5, где находились мощные укрепления «линии Маннергейма».

Подробностями этой поисковой экспедиции и ее предысторией поделился с автором этих строк участник отряда «Северо-Запада» Андрей Петров.

«Тринадцать лет назад я познакомился с любителем военной истории Константином Чиркиным, который совершенно случайно обнаружил этот самолет еще в начале 1980-х годов, – рассказал Андрей Петров. – По словам Константина, он наткнулся на торчавшие из земли обломки самолета, когда ходил за грибами. Чтобы произвести подъем самолета, поисковый отряд „Северо-Запад“ провел настоящую поисковую операцию, проходившую на протяжении лета и осени нынешнего года».

Сначала в начале лета произвели разведку местности, чтобы оценить объем необходимых работ. Сразу же стало понятно, что найдены остатки ДБ-3 – двухмоторного бомбардировщика времен советско-финской войны. В августе состоялась первая серьезная организованная экспедиция, и в ходе предварительных раскопок мы сразу же нашли останки штурмана с документами. Версия о том, что найденный самолет относился ко времени «зимней войны», сразу же подтвердилась.

Обломки самолета находились в труднодоступном болотистом месте, поэтому, на счастье поисковиков, его не смогли вывезти ни «черные следопыты», ни просто охотники за цветным металлом, хотя они и пытались поживиться на его обломках. От самолета, действительно, уцелело очень многое. Но даже и это не главное. Уникальность состояла в том, что благодаря болоту хорошо сохранились останки летчика. Уцелело зимнее обмундирование летчика, в том числе меховые унты, кожаные авиационные перчатки. Рядом с летчиком нашли даже авиационную «буденновку». Обнаружили пистолет, ракетницу, аптечку, личные вещи и даже… одиннадцать (!) нетронутых банок тушенки.

«Но самой главной находкой были, конечно, документы, – продолжает Андрей Петров. – Причем мы обнаружили не просто документы, а читаемые документы, которые позволили определить имя погибшего штурмана и дали о нем самую полную информацию. В поисковой практике это случается довольно редко. Необычность ситуации составляло и то, что среди документов штурмана оказалась его автобиография. По всей видимости, он оставил ее себе на память, потому что допустил в ней одну ошибку – два раза написал одно и то же слово».

Штурмана звали Демьян Ананьевич Денисенко. Он был родом с Черниговщины, родился в 1907 году. Как значилось в прекрасно сохранившемся партийном билете, в ВКП(б) он вступил в сентябре 1932 года.

Партийный билет Д.А. Денисенко, обнаруженный поисковиками