Сначала она отнекивалась, не хотела ничего говорить, но он её убедил: мол, меня расспрашивают, и что же я, как баран, так и буду в этом деле дураком?

Оказалось, действительно, объявился её бывший муж. Подкараулил во дворе. Он теперь с другой фамилией. Работает в представительстве фирмы из Детройта, что в Америке. Будто их фирма консультирует Советское правительства по строительству заводов: тракторных, автомобильных и ещё каких-то, она не запомнила. Работает в Союзе уже два года, и решил навестить. На кой он ей чёрт нужен. Извинялся, что не приходил раньше. В Москве бывал редко, говорит, а всё на Урале, или в Сибири.

Самое главное, хвастался, как много иноспецам платят денег, и как вообще хорошо жить в Америке. Предлагал ей уехать с ним, взяв Ангелину. Потому что он благородный человек, а тогда, ещё до рождения дочери, обстоятельства заставили его бежать, и он не мог оказывать им помощи, но теперь срок его командировки подходит к концу, они уедут вместе, и всё будет по-другому. Деньги совал.

Она отказалась и от эмиграции, и от денег. Как чувствовала, что будут неприятности. Её уже вызывали к заместителю наркома, и там был какой-то инспектор, выпытывал про бывшего мужа. Неважно, что он сменил фамилию: они знают, кто он на самом деле.

– Инспектор – такой слегка плоский, а когда улыбается, зубы торчат? – спросил Лавр.

– Да, – засмеялась она. – Похожий портрет. Его фамилия Цындяйкин.

– А! Мне он сообщить своё имя отказался, собака.

– Мне тоже, – задумалась она. – Просто замнаркома его по фамилии назвал, а он его после этого прогнал.

Они сидели в его комнатке. Когда в прихожей зазвонил телефон, трубку сняла баба Нюра. Крикнула:

– Лаврик! Это тебя! Какой-то мужчина.

Звонил Ветров, говорил озабоченным голосом.

– Надо встретиться, – сказал он. – Ты завтра когда свободен?

– С четырнадцати ноль-ноль! – отрапортовал Лавр. – Суббота же. В КБ надо совещание провести, и домой. Что, есть новости?

– Есть. У тебя.

– Смешно! Ладно, завтра объяснишь. Где встретимся?

– Я сам тебя найду.

Ветров действительно нашёл его сам – в автобусе 22-го маршрута. Хлопнул по плечу, шепнул:

– Это я.

Лавр обрадовался:

– Вот те здрасьте! Какая встреча!

– Тихо! Проходи к дверям, сейчас выходим.

– Вроде рано?

– Выходи.

– Слушай, давай до дома…

– Пошёл! – зло шепнул Ветров. – Пройдёмся, поговорим.

Они вышли, двинулись вниз по Покровке.

– Я от института за тобой шёл, – сообщил Ветров.

– Чудак! Подошёл бы сразу, и уже бы поговорили. Чего ты вдруг таинственность на себя напускаешь? Ведь я…

– Говори тише. Я от института проверял, нет ли за тобой хвоста.

– Чего нет?

– Слежки нет. Но для надёжности лучше подстраховаться. Вот и вышли раньше. Вдруг они тебя там ждут.

– Что за дела? Кто меня ждёт?

– У тебя проблемы, Гроховецкий. Ты почему вчера опоздал на первую пару?

– А, ты об этом. Нелепость какая-то. Недоразумение.

– Рассказывай.

Лавр, наплевав на запрет, рассказ всё, как было. Как участковый надул его, зазвав к себе. О чём спрашивал его наглый незнакомец, и как хитроумно Лавр ему отвечал. Как он из-за этого опоздал в Бауманку, и как за это опоздание его отчехвостил секретчик Тюрин. Завершил словами:

– Этот тип мне не представился, но я знаю, что его фамилия Цындяйкин.

– Откуда знаешь? – вскинулся Ветров.

– Он ещё и соседку мою расспрашивал. Она знает его фамилию.

– Рассказывай про соседку.

Тут Лавр задумался. Дарья Марьевна ничего плохого ему никогда не делала. И если она не желает, чтобы кто-то знал о её графском происхождении, то не ему её судить. Но, с другой стороны, Цындяйкин-то уж точно об этом знает. Так почему бы не узнать и Ветрову?.. И он рассказал.

– Час от часу не легче, – прокомментировал Ветров. – За тебя, Лавр, всерьёз взялись.

– А что такое?

– Тебе лучше не знать.

– Да иди ты! – заорал Лавр. – Это моя жизнь! Настоящая! А мне все тыкают, что мне о ней знать нельзя!

– Тише. Лучше признайся: ты хоть что-то подписывал этому, как его?

– Нет. Да он и не предлагал.

– Фу-у… Хоть это слава богу. Значит, месяц или два у нас есть. Пойдём к тебе домой, хочу посмотреть на твою соседку.

По пути Лавр стал расспрашивать, что предпринято по делу крейзи-Джека.

– Нашли всех фигурантов, – нехотя сообщил Ветров. – Действительно, и у Чемберленов, и у Френчей есть мальчики и девочки подходящего возраста. Они ещё не знакомы друг с другом. У молодого Чемберлена был роман с красоткой актриской, но они в последний месяц охладели друг к другу. Наш человечек устроил вечеринку примирения, чтобы они наконец поженились. Это сорвало бы женитьбу Чемберлена на девице Френч, и поломало бы всю схему, но ничего не вышло. Они только ещё раз разругались.

Лавр внёс несколько предложений, как надо вести дело, но Ветров их не одобрил.

– Пойми, Лавр, такие акции можно проводить только в рамках оперативных планов. А работа по твоей теме – побочная. Да, нас интересуют министры английского правительства, в том числе Галифакс. Молодой Чемберлен ему близок. Поэтому, когда мы пытаемся помирить его с подружкой – это нормально, ведь нашему агенту надо быть ему полезным, завоёвывать доверие. Но срывать его знакомство с кем-то, это извини. Только с разрешения очень высокого начальства. А у нас нет оснований, кроме твоих слов.

– Но они познакомятся на гастролях балета Большого театра!

– Это я уже слышал!.. Но подумай сам: что мы имеем? Сумасшедшего изобретателя не существует, он даже ещё не родился. Вредным будет его изобретение для нашей страны, или нет, и будет ли оно вообще, неизвестно! Даты гастролей Большого театра не согласованы, а в связи с нападением Германии на Польшу вообще непонятно, состоятся ли они. Что за призрака якобы видели в день убийства Кирова? Неведомо! Лично я той девице из ленинградского театра не верю. Говорит, то была Смерть в образе какого-то шекспировского героя. Но, знаешь, незамужним девицам её возраста кто только не мерещится: то суженый, то ряженый, то принц на белом коне с алыми парусами.

– Да, но Галифаксы-то и Чемберлены существуют! Когда у них родятся дети, будет уже труднее исправить…

– Пока у них не только нет детей, а они даже не знакомы. Кроме твоих слов, которые невозможно проверить, ничего нет. Кто даст разрешение убивать ни в чём не повинных англичан? И кого из них? И за что?

– Как, убивать? Ты спятил?