— Ты прав, Оливер, — тихо сказала Вероника. — Ты быстрее и сильнее меня, но я лучше.

Оливер выдавил слабую улыбку и кивнул. Над ним появился malakus, скукожился и мгновенно исчез. Тяжело дыша, Креси огляделась, и все вокруг ей показалось странно чужим, словно она здесь никогда раньше не была. Ею овладело чувство, противоположное deja vu.

Она тряхнула головой, но все неисправимо изменилось. Оливер, не сводя с нее глаз, начал падать на пол лицом вниз. Индеец и Таг лежали в огромной луже крови. И с Улером что-то случилось, он тоже лежал на полу с закрытыми глазами. Солнечный Мальчик неподвижно стоял на прежнем месте. Его лицо было по-детски чистое и светлое.

Но на лице отсутствовали глаза. Креси коснулась его — на ощупь его тело напоминало фарфор.

Адриана, слава всем существующим богам, не пострадала, она дышала ровно и спокойно. Креси похлопала ее по щекам, и она медленно открыла глаза.

* * *

Адриана вернулась в реальный мир, как часто это делала прежде, и увидела встревоженное лицо Креси.

— Вероника, неужели мы все еще живы?

— Не все, но живы.

— Но как… как… — Ее правая рука была странно тяжелой. Она подняла ее и обнаружила, что не может пошевелить пальцами. — Что? — И вдруг она вспомнила: — Николас!

— Нет. — Креси опустила руки ей на плечи. — Не надо. Как-нибудь они…

— Нет, мы сделали это. Это был мой выбор. Я знала, что все именно так и случится.

— Что случится, Адриана? Что ты сделала?

Адриана подняла голову и посмотрела на свою верную подругу.

— Я разрушила мир, — сказала Адриана. — Я разрушила…

И тут, словно кто-то рукой сжал ей сердце, и в первую секунду она подумала, что умирает. Было странное ощущение, — казалось, ее внутренности были выкованы из железа, и вдруг железо, повинуясь алхимии нового мира, начало плавиться. Адриана схватила Веронику за руку, уткнулась в ее окровавленное плечо и заплакала. Она плакала долго, все то время, пока плавилось железо, а Вероника ласково успокаивала ее, повторяла, что любит ее, что все будет хорошо.

* * *

Из груди солдата вырвалось крошечное облачко дыма, он всплеснул руками, попятился и упал.

— Бен?! — крикнул кто-то.

Он растерянно обернулся.

— Я искал тебя, — как-то глупо сказал он. — Я искал тебя.

Ленка опустилась на колени рядом с ним. Она была без шляпы, и ее длинные каштановые волосы, перепачканные грязью, разметались по плечам. Но это была Ленка, это был ее голос.

— Ленка, Ленка, — повторял он, — я люблю тебя, и я…

— Сейчас не до этого, — оборвала его Ленка. — Вставай, надо идти. Это чудовище… — Она замолчала, глядя куда-то поверх его головы.

Франклин повернулся.

Видневшиеся вдали деревья в одно мгновение исчезли, словно их там никогда и не было. Жара сделалась невыносимой, будто распахнулась дверца раскаленной до предела алхимической печи. Франклин замер в напряжении: деревья исчезали, а за ними не было ничего — вставала черная стена.

Ленка неистово дернула его, с ее помощью он поднялся на ноги.

— Я люблю тебя, — повторял Франклин.

— И я тебя люблю, беспутного идиота, — сказала Ленка. Они сделали несколько шагов, но Ленка не отличалась силой и не могла удержать его, а его ноги не хотели идти. Они упали вместе, тяжело дыша.

— Иди, — пробормотал Франклин. — Поцелуй меня и иди.

— Неисправимый дурак, — сказала Ленка и села рядом с ним, положила его голову себе на колени, и они вместе стали наблюдать за приближающейся черной стеной. Было трудно дышать, и жар опалял до боли.

Они сплели руки и ждали. Стена остановилась, ветер стих, деревья перестали исчезать, стало тихо, слышались лишь отдельные выстрелы.

Прошел час, а они оставались на том же самом месте. Ленка оторвала кусок от подола юбки и перевязала Франклину плечо. На западе за деревьями небо горело неестественно оранжевым, освещая пустое пространство земли, словно запорошенное черным снегом.

Запели ночные птицы, они приветствовали лик луны. Пальба стихла.

— Ты можешь идти? — спросила Ленка.

— Попробую.

Опираясь на Ленкино плечо, Франклин с трудом поднялся, и они медленно пошли, на этот раз у него было больше сил.

— Как нелепо получилось, — сказал он. — Я намеревался тебя спасти.

— Твое намерение греет мне душу. По всей видимости, твое участие во всех этих делах дало положительные результаты.

— Должно быть, если машина тьмы остановилась. Но я покинул корабль до того, как все было завершено.

— Чтобы найти меня?

— Да. Я… я беспокоился о тебе.

— Как оказалось, без всякой на то причины. Ведь так?

— Ты лучше меня это знаешь. Надеюсь, что знаешь.

Ленка вздохнула:

— Может быть, знаю, Бенджамин, а может быть, и нет. — Она поцеловала его в щеку. — Я переоделась в солдатский мундир не для того, чтобы заставить тебя следовать за мной или наказать тебя, просто я не могла сидеть, сложа руки. Я не старалась таким образом привлечь твое внимание, и в будущем я такого никогда себе не позволю. Бенджамин, я должна быть самой собой и тем самым быть для тебя интересной. Мне не нужно, чтобы ты бросался ко мне, потому что моя жизнь в опасности или потому, что я нуждаюсь в твоей помощи. Я хочу, чтобы тебя вела ко мне любовь. Если этого нет, что ж, я буду жить своей жизнью.

Франклин задумался над ее словами.

— Наверное, мы поженились слишком молодыми, — сказал он, наконец. — Мужчина всегда склонен думать, что лучшая долина лежит за следующим холмом. Старики мудрее, они точно знают, где их дом. Ленка, я вел себя как дурак. В целом мире нет женщины лучше тебя и никогда не будет. Я даже не верю, что мне так повезло. Невероятно, но повезло в самом начале жизни. И еще я немного ленивый, решил, если сад посажен, ухаживать за ним больше не надо, пусть он сам растет и плодоносит, и…

— Ну, довольно! — сказала Ленка. — Ты что, заранее приготовил эту речь?

— Конечно.

— Ты просто пообещай обращаться со мной лучше и сдержи свое обещание.

— Буду обращаться с тобой лучше.

— Хорошо, я тебе верю.

— Прекрасно, только…

Ленка закрыла ему рот рукой, он подумал, что она заставила его замолчать, чтобы снова поцеловать. Но в следующую секунду он услышал звук приближавшихся голосов.

Они спрятались за дерево и притаились. Вскоре стали различимы французские слова. В сумерках они разглядели Филиппа в сопровождении двадцати гвардейцев.

— Господи, да это же Бенджамин Франклин! — завидев их, воскликнул король. — Наш маг и волшебник жив.