Я снова взглянул на часы: час тридцать. «Артем не придет, – подумал я, – некоторые принципы не меняются с годами». Я попросил кофе и счет.

Расплатившись, я уже собрался уходить, как услышал знакомый голос за спиной.

– Привет, – сказал Артем, – я опоздал, прости.

Я обернулся. Десять лет не пролетели для него незаметно: волос почти не осталось, а очки он надевал теперь не только для чтения. Похудев невероятно, Артем выглядел как вышедший на пенсию баскетболист.

– Привет, – ответил я, пожав его протянутую руку, – ты извини, но мне нужно скоро уходить, я уже почти два часа здесь.

– Да я и надолго не задержу тебя.

Артем присел, заказал кофе.

– Ты знаешь, вообще-то я не опоздал, – начал он, – просто не решался войти.

– Я знаю, что ты вышел через год. – Я не хотел слышать извинений и попытался изменить тему. – Это помогли деньги от трех проданных машин?

– Да. И еще столько же собранные Вероникой, мамой, Илзой…

– Парадоксы. Ты ушел от возмездия, при этом тебя наказали за то, чего ты не совершал, а помогали люди, которых ты обидел.

– Верно. Но расплата-то пришла позже.

На столе появилась пачка «Петр I» и зажигалка Zippo. Артем закурил.

– Я, как вышел, сразу начал искать того, кто засадил меня. Вначале думал даже на тебя, потом на Борю. Но до сих пор не знаю, кто это сделал.

– У тебя было много «друзей», Артем, – ответил я, – до конца жизни можешь искать.

– А ты не знаешь?

– Нет, Артем. Я вообще ничего не знаю о тебе уже почти десять лет и не испытываю никакой потребности в этом. Ты – история моей жизни, но та, о которой я не хочу вспоминать. А что за расплата-то?

– Опустошение…

– Что?

– Полное опустошение в моей душе, и я пытаюсь найти силы, просто чтобы продолжать жить.

Повисла тишина, казалось, все в ресторане одновременно замолчали, а машины заглушили двигатели.

– Я сделал несчастными всех, кто был рядом со мной, как Хийси, – продолжил Артем.

– Кто? – Последние мои вопросы совершенно не отличались разнообразием.

– Хийси, – ответил Артем, – я жил в Финляндии последние четыре года. Там есть такой персонаж. Всем приносит несчастья и разрушения.

– Это твой выбор так считать, Артем, – ответил я, – поверь, все давно простили тебя – и я, и Вероника, которой ты не позвонил ни тогда, когда освободился, ни через месяц, ни через год. Ты не можешь простить себя сам.

– Не могу.

– Я думаю, ты давно искупил свою вину. А все считаешь себя Брауэром.

– Кем?

– Не все же тебе меня Хийси удивлять, – впервые за все время разговора я улыбнулся, – у Кинга есть такой герой. Все, кому он пожимал руку, – погибали. Проклятье такое.

– Да уж, – улыбнулся в ответ Артем.

Я предложил Артему шнапс, и мы выпили по четыре «шота».

– Помнишь ту бутылку со змеей, в твоем офисе? – смеясь, спросил Артем.

– Конечно, в тот вечер еще с Олей познакомились.

– Я, кстати, к ней клеиться пытался, – произнес Артем, – если уж у нас сегодня день воспоминаний.

– Я знаю, Артем, – ответил я, – чем-то я еще могу помочь тебе?

– Уговори Веронику показать мне сына, – проговорил Артем, – она никак не соглашается.

– Ее можно понять, Артем, – я вспомнил, как ей было тяжело первое время, – ты отплатил ей действительно черной неблагодарностью.

Артем снова изменился в лице, оно стало таким же, как и в начале разговора.

– Я попробую, Артем, оставь свой телефон, а теперь мне пора.

Артем на ресторанной салфетке аккуратно записал цифры.

Попрощались мы так же, как и поздоровались, – просто пожав друг другу руки.

Подъезжая к дому, я в поисках денег запустил руку в карман и вместе с кошельком достал оттуда старую записку Артема.

«Спасибо!»

Подумав, я бросил ее на землю и набрал номер.

– Але, – ответила трубка голосом Юлия.

– Приветствую тебя, Цезарь!

– Я не люблю, когда ты так говоришь, – обиделся Юлий, – папу позвать?

Я еще раз взглянул на салфетку с номером телефона Артема.

– Нет, император, – засмеялся я, – позови, пожалуйста, маму.