Вечером я возвращался в Москву. Женя оставалась еще на три дня в Риге и поэтому проводила меня на вокзал.

– Чем займешься? – поинтересовался я. – Три свободных дня.

– Я сегодня встречусь со следователем Артема.

– Зачем тебе это? – удивился я. – Все закончилось.

– Ничего не закончилось, – зло ответила Женя, – и я не ты. Я прощать не умею.

Утром прямо с рижского поезда я поехал домой. Предстоял выходной день, и я планировал провести его с друзьями. Однако, подъехав к подъезду и увидев знакомую «Волгу» с номерами Нижнего Новгорода, я понял, что мои планы ждет существенная корректировка. Я отпустил такси и, не дожидаясь, когда ко мне подойдет Ваха, сам подошел к знакомой машине.

Водитель дремал за рулем, а Ваха спал на заднем сиденье. Я тихонько постучал в стекло.

– Привет, давно не виделись! – Полусонный Ваха вышел из машины, сразу по традиции приобняв меня.

– Нечасто удавалось застать тебя врасплох, Ваха, – улыбнувшись, ответил я, – я был в Риге и приехал сегодня случайно, собирался послезавтра вообще-то.

– Заведи телефон, – ответил Ваха, – у всех уже есть.

– Не зарабатываю столько, мне это не по средствам. Что случилось?

– Артем пропал.

Я знал, что Артему уже почти месяц не отгружали ни одного заказа. Марк, вернувшийся к управлению, быстро перекрыл ему кислород.

Кроме того, я прочитал в «Деловом вестнике», что компания «Арина» не исполняет обязательств не только по мебельным поставкам, но и по проекту «Грин Раунд».

– И давно? – поинтересовался я.

– Неделю!

– Не берет телефон и не появляется в офисе? – уточнил я.

– Нет офиса. Они все вывезли оттуда. В прошлые выходные.

– Интересно, куда? Впрочем, если бы ты знал, ты бы не приехал, верно?

Ваха подернул плечами, как всегда, когда нервничал.

– Да, мы ищем. Где-нибудь светанется: даст рекламу или еще что.

– Можете и не найти, – усмехнулся я, – он сейчас ляжет на дно, как камбала.

Я объяснил Вахе, что мебельный бизнес уже умер у него. Долги не позволят взять даже пластиковый стол в «Лассале». Это значит, что от покупателей нужно прятаться. А уж от заказчиков «Грин Раунд» нужно было вообще бегать с первого дня.

– Ты знаешь, где он может быть?

– Где угодно. Я бы на его месте уехал бы из Москвы, скажем в… Смоленск.

– Уверен?

– Ты о чем, Ваха?

– Про Смоленск, там у нас есть ребята…

За последние несколько месяцев я отвык общаться с бригадами, позабыв, насколько буквально они воспринимают все сказанное.

– Забудь про Смоленск, – ответил я, – на самом деле я не имею ни малейшего понятия, куда он делся.

– Если узнаешь?

– Попрошу связаться с тобой!

– А сам мне скажешь?

– Послушай, – я решил не отвечать на скользкий вопрос, – его могут начать искать и другие, в том числе и милиция, потому что он должен деньги и пропал. Так что следи за оперативкой – найдете.

– Я не за советом пришел!

– Не злись, Ваха, – примиряюще сказал я, – я просто не знаю, чем тебе помочь. А вам он тоже не заплатил? За сколько месяцев?

– За три, плюс проценты…

Подтвердив, что все телефоны не изменились, Ваха уехал.

«Ну что ж, Артем, – подумал я, – куда ты убежишь теперь?»

И тут же я решил этот ребус. Только одно место в мире было готово принять его. Греция!

Улетел ли Артем в Грецию или нет, не очень интересовало меня. Я был уверен, что эту страницу моей жизни я перевернул и дальше нужно было писать новую историю. Собственнно, она и писалась каждый день.

Наступил декабрь, время подведения итогов этого бурного и непредсказуемого года. Его можно было разделить на четыре равные части.

Первая. Последние месяцы работы в «Арине» и уход, резкий, драматичный и неподготовленный.

Вторая часть года – это начало строительства новой компании, поездка в Канаду, создание новой компании.

Третья. Война с Артемом. Без раненых и погибших.

И наконец, четвертая. Спокойная жизнь после победы и планомерное движение вперед.

В канун католического Рождества я улетал в Канаду. Женя, как и предполагалось, не летела со мной, объяснив, в первую очередь для себя, что не желает видеть Макса.

История с Артемом как-то разделила нас. Мне казалось, что Евгения была удивлена моей мягкостью, я же в свою очередь – ее воинственностью. Амазонки, должно быть, существовали во все времена, но они всегда сражались сами – и защищая Трою, и осаждая Афины. По сути, амазонкой была и Жанна д’Арк. Современный феминизм отчасти черпал энтузиазм из истории этого мифического «народа».

Женя не была ни феминисткой, ни просто смелым человеком, хотя это качество не очень-то и применимо к восприятию женщины. Мы пытались в свое время говорить об этом. Я утверждал, что умение простить не является слабостью. К тому же все цели, которые я ставил перед собой, были достигнуты. И достигнуты за счет решительных и быстрых действий.

Она вскоре стала вообще избегать разговоров об Артеме, и я решил, что эта тема также скоро забудется. Вскоре я узнал, что серьезно ошибся.

Рождественский Монреаль – настоящая сказка из детства. В окнах домов видны празднично украшенные елки, которые по вечерам загораются разноцветными огнями. В витринах магазинов праздничные композиции поражали фантазией своих авторов. Год выдался очень снежный, снега было столько, что мой рейс был задержан почти на двенадцать часов. Канадцы, как мне казалось, привыкшие к снегу, вели себя как дети. На самом деле слухи про морозостойких канадцев сильно преувеличены, ведь самый северный канадский город, из крупных разумеется, находится на широте Орла.

В крупнейшем парке города эскимосские голубоглазые лайки таскали за собой по снежной дороге сани, заполненные радостными людьми. Впервые я увидел и скульптуры изо льда во дворце «Boule de Neige»: персонажи из истории Канады, которых я, к своему стыду, не мог отличить одного от другого, герои сказок и мультфильмов.

В этих мероприятиях участвовали сотни тысяч человек, и это так разительно отличалось от «украшенной» традиционными гирляндами, вытащенными на свет из старых запасников, Москвы.

Пройдет немало лет, но и Москва сможет соперничать в своем великолепии с самыми красивыми городами мира.

Ира должна была родить первенца, которого решено было назвать Мэтью, уже в начале февраля. Она неважно чувствовала себя в последнее время. Большую часть работы в компании пришлось выполнять Максу. За этот год Макс сильно изменился. В его внешности появился шарм, присущий, пожалуй, профессорам университетов: аккуратная бородка, неторопливость движений и плавность речи. А новое увлечение Макса – курение трубки только подчеркивало этот образ.