После вылазки к Мистралю Фокусник возвращается домой в смешанных чувствах. Он обозначил свое психологическое преимущество над противником, в этом он уверен. По сути, Лекюийе сказал своему врагу: «Я могу приходить к тебе домой когда захочу, а ты на это неспособен». Все так, но в остальном он не сдвинулся с места. Он упрекает себя в том, что не смог должным образом воспользоваться этим преимуществом. Самым гениальным было бы утащить с собой под мышкой мальчишку Мистраля. «Вот тогда бы я показал ему свое могущество, ведь сейчас он столь же силен, как и прежде, и, вероятно, жаждет мести».

В ту ночь Фокусник еще долго сидел в кресле. По новостям — ничего. С широко раскрытыми глазами, уставившись в одну точку, он размышляет, да так, что голова вот-вот лопнет. Прежде чем лечь спать, он отправляется в палатку со своей жуткой коллекцией в руках. Когда он оттуда выходит, умиротворенный, мозг рисует ему неистовые образы, в ушах звучат крики — а часы показывают четыре утра. Он ложится на постель и засыпает, и извечные кошмары, преследующие его на протяжении многих лет, составляют ему компанию.

Лекюийе пробуждается около половины седьмого, и примерно пятнадцать минут уходит у него на то, чтобы понять, где он. Он лежит не шелохнувшись, словно окаменев, с руками, вытянутыми вдоль туловища, до тех пор пока не вспоминает, что находится у себя дома. Он встает и решает, что бриться не станет, и вообще не будет ни мыться, ни менять одежду. До тех пор пока снова не приступит к работе. Прежде чем выйти из дома, он, как обычно, несколько минут прячется в подъезде, наблюдая за тем, что творится снаружи, через грязные стекла входной двери. Все как будто спокойно, и он отправляется в свой излюбленный бар пить кофе. Лекюийе сидит там дольше обычного. С газетой и круассаном он выглядит как все, к чему и сам охотно стремится. Он слушает традиционные пересуды завсегдатаев бара и хозяина. Они говорят на свою любимую тему — о футболе, о команде, название которой Фокусник так и не запомнил: она плетется в хвосте турнирной таблицы, несмотря на бюджет и на игроков, каких она выставляет на поле. В ходе своей беседы они несколько раз призывали его в свидетели, но, поскольку он никак на это не реагировал, через некоторое время пожимали плечами и переставали обращать на него внимание.

Около девяти он отправляется на разведку на Северный вокзал. Устраивается на прежнем месте, проходит минут пятнадцать — и вот мальчик, тот самый, садится рядом с ним. Фокусник решает, что это хороший знак. Через пару минут парнишка спрашивает:

— Ты по-прежнему показываешь фокусы?

— Хочешь еще посмотреть?

— Да, но не мог бы ты и меня научить, чтобы я мог стричь бабки с туристов?

— Пожалуйста.

Фокусник вынимает из кармана свою колоду и на протяжении нескольких минут манипулирует картами так, что совершенно сбивает мальчика с толку. Потом он достает кости и заставляет их плясать сарабанду — парнишка замирает, восхищенно открыв рот. Заметив, что два пассажира остановились перед ними и с интересом смотрят на них, Фокусник резко прекращает свое выступление. И напоминает себе, что надо быть осторожнее, принимая во внимание охоту, открытую на него фликом по телевидению.

— Я еще вернусь, — говорит Фокусник, убирая кости в карман.

— Ты боишься людей? — спрашивает мальчик, обративший внимание на то, какой интерес его собеседник вызывает у окружающих.

— Нет, но я не люблю, когда они смотрят, как я показываю фокусы.

— Думаешь, они могут догадаться, как ты их делаешь?

— Да… может быть. Я покажу тебе как-нибудь. А сейчас мне нужно уйти. Но если ты хочешь научиться, нужно будет найти укромное местечко, чтобы там было поменьше народу.

— А это нетрудно! — с восторгом восклицает парнишка. — Встретимся здесь — и я отведу тебя в тихое место. Я знаю вокзал как свои пять пальцев, в том числе те закутки, где никого не бывает.

— Ты хорошо придумал. Ладно, пока, я пошел.

Фокусник встает и сливается с надвигающейся толпой. Через несколько секунд он уже покидает вокзал и отправляется на улицу д’Аврон.

В то же самое утро, войдя в свой кабинет, Дюмон обнаруживает у себя на столе множество стикеров с записками. На одном из них — телефон его коллеги из третьего подразделения уголовной полиции, занимающегося расследованием убийства Ирэн Менье, произошедшего на улице Сен-Диаман. Дюмон стоя набирает указанный номер и просит к телефону Ксавье Казаля. Полицейские знакомы, они одновременно были назначены комиссарами. На протяжении двух или трех минут они обмениваются банальными фразами, после чего Дюмон переходит к сути.

— Ты ведь о чем-то конкретном хотел со мной поговорить?

— Я хотел связаться с тобой раньше, но мне сказали, что ты погряз в деле Детьен.

— Так оно и было, но дело уже распутано. Нам чудовищно повезло! Я распорядился поставить на прослушивание телефоны обслуживающего персонала, и мы стали ждать. Потом мы немножко потрепали их на допросе и отправили восвояси. И эти придурки созвонились между собой. У мажордома и шофера состоялся двухминутный разговор, стоивший им двадцати лет тюрьмы. По десять лет за минуту.

— Браво, приятель! Как бы там ни было, а везение — это тоже часть игры. Это компенсация за все то время, когда мы пашем как безумные, чтобы раскрыть дело.

— Верно подмечено! Так почему ты мне звонишь?

— У меня к тебе дело на миллион долларов, заплатишь?

— Нет проблем. Будешь у нас — угощу кофе; считай, что у тебя тут всегда открыт счет. Так что у тебя там?

— Я получил результаты вскрытия Ирэн Менье, той, что на днях грохнули на улице Сен-Диаман.

— И это стоит миллиона долларов? Инфляция, однако.

— Погоди, дай досказать — ты обалдеешь. В общем, представь себе, удар ей нанесли не ножом. Или, если сказать иначе, не ножом ее пропороли.

— А чем же?

Дюмон стал серьезным. Он хорошо знает Казаля — тот балабол, конечно, но настоящий профессионал.

— Неким острым орудием длиной около двадцати сантиметров, с заточенным концом. Так сказал судмедэксперт.

— Да?

Дюмон думает. В словах Казаля ему слышится что-то смутно знакомое, но он не может вспомнить, что именно.

— Я тебе прочту заключение, ты поймешь. Судмедэксперт написал на полях, цитирую: «По-видимому, шило или заточенная отвертка — что-то в этом роде». Теперь усек, на что я намекаю?

— Черт! На клошара из двадцатого округа — его убили такой же штукой.

Дюмон тут же сопоставляет факты и понимает, что речь идет о Фокуснике.

— Давай дальше, продолжай делать выводы… Это значит… Ну же, я тебя слушаю…

— Что в районе действует убийца клошаров? — Дюмон не может удержаться от иронии.

— Дюмон, ты меня что, за идиота держишь? Ты это нарочно или совсем соображать перестал? Я тебе сообщаю о том, что мы получили точно такое же заключение, как и по вскрытию клошара. Хочешь, чтобы я тебе напомнил, кто главный подозреваемый в том убийстве?