— Если этот тип действительно Фокусник, то в ответ на давление он непременно выйдет на охоту.

— Это будет катастрофа!

— Действительно, это будет худшее из всего, что может случиться. Но у меня такое впечатление, что и у нас кое-что есть, разве нет?

Мистраль указывает на фотографию мужчины и ребенка, приколотую к доске.

— Я уже сказал вам, что суеверен и предпочитаю не загадывать.

— Хорошо, Венсан, в каком-то смысле я вас понимаю.

Мистраль покидает службу около восьми и отправляется домой. Из машины он звонит на сотовый Дюмону и попадает на автоответчик. Ему не хочется оставлять сообщение, и он впадает в задумчивость, пребывая в ней до самого дома. Прежде чем войти внутрь, он объезжает здание вокруг, чтобы убедиться в том, что ставни надежно закрыты. Как только он входит, дети наскакивают на него. Старший первым задает ему самый главный вопрос:

— Папа, ты арестовал плохого дядю?

— Нет еще, но скоро арестую.

— Расскажи.

— Слишком рано еще, и это секрет.

Оставшись наедине с Кларой, он сообщает ей о последних достижениях в расследовании, и это ее немного успокаивает. Он также рассказывает о Дюмоне, и она спрашивает, чем объяснить такое поведение: Дюмон играет в вольного стрелка? Людовик отвечает, что у него гипертрофированное эго, и строить из себя одинокого рыцаря — как раз очень в его духе, но он надеется, что Дюмон все-таки одумается.

Лекюийе, осторожный, как всегда, припарковал машину в нескольких сотнях метров от своего дома. Поднялся ветер. Холодный мартовский ветер, продувающий сквозь всю одежду, леденящий до костей. Весна в этом году запаздывает.

Половина десятого. Лекюийе хорошо себя чувствует; сначала он поужинал в кафе, потом отправился в секс-шоп на севере Парижа. Он возвращается оттуда с очередной порцией порножурналов. По некоторым признакам он чувствует, что скоро ему снова нужно будет выйти на дело. В кармане у него лежат наготове все его фетиши — от колоды карт до ножничка для ногтей. Он уверен, что именно возобновлением охоты он должен ответить на растущий потенциал полиции.

На улице ветер треплет и хлопает навесами над витринами магазинов. Лекюийе этот звук воспринимает как аплодисменты в свой адрес. Ему удается полностью взять себя в руки, даже особых усилий не приходится прикладывать, чтобы выглядеть маленьким, незначительным человеком. Наконец он сворачивает на улицу Жерар, до дома остается триста метров. Потом он почему-то начинает идти как двенадцать лет назад, в день уличного поединка: левой ногой по тротуару, правой — по водосточному желобу, как иногда делают мальчишки. Так он проходит метров сто. Потом ныряет в подъезд своего дома и ждет пару минут в темноте, чтобы проверить, все ли спокойно. Убедившись, что все в порядке, он поднимается в свою квартиру.

Фокусник садится перед телевизором и смотрит вечерние новости, а после залезает в свою палатку. Он выходит оттуда около трех часов ночи и остаток ее очень скверно досыпает на кровати не раздеваясь.

Наутро, выпив кофе, Лекюийе отправляется обслуживать своего первого клиента, назначенного на восемь тридцать. Тот живет в десятом округе, неподалеку от Северного вокзала. Искушение велико, и он особо не пытается ему сопротивляться. Только он намеревается войти в здание вокзала, как вдруг видит на стоянке такси своего мальчика. Фокусник тут же останавливается, почуяв неладное. Мальчик замечает его и бегом устремляется к нему. Лекюийе внимательно смотрит по сторонам.

— На вокзале мусора. У них есть наша с тобой фотка, и они тебя ищут.

— Откуда ты знаешь?

— Мне товарищи сказали. Меня еще не было, а двое фликов им показывали фотографию, где мы с тобой сидим на скамейке, несколько дней назад. Они ищут человека, показывающего фокусы. Мои друганы меня предупредили, и я побежал сюда, как только тебя увидел. Что ты натворил? Ты бандит?

— Я ничего не сделал, это ошибка.

— Ты мухлевал в игре? Обыгрывал богачей в покер? Можешь меня научить своим фокусам? Я знаю одно укромное место.

— Не сегодня, сейчас у меня нет времени. Я вернусь на следующей неделе. Пока.

Лекюийе ощущает легкое покалывание в затылке, его захлестывает волна панического страха. Он возвращается к своей машине, пытаясь идти обычным шагом, не бежать. Потом спокойненько трогается, сдерживая желание заорать. Лишь удалившись от вокзала на некоторое расстояние, он позволяет себе перевести дух. Тело его сотрясает дрожь, зубы стучат, челюсть болит. «Черт возьми, откуда у этих тварей-фликов моя фотография, да еще с мальчиком? Я схожу с ума. Однако я ведь не допустил ни одной ошибки. Это гад Мистраль, он всем заправляет. Он думает, что я у него в руках, но он меня еще не знает». Лекюийе не может произнести ни звука, но душа его кричит, он лупит кулаком по рулю, вполне отдавая себе отчет в том, что чуть не попался.

Кальдрон звонит Мистралю с Северного вокзала.

— Мы нашли мальчика, заснятого вместе с тем типом, в котором мы подозреваем Фокусника. Это беглец, ему четырнадцать лет, но на вид — десять-двенадцать.

— Есть шансы до него добраться?

— По-моему, нет, так как мальчишки, которых мы там встретили, по-видимому, предупредили его. Мы передадим эстафету бригаде по делам несовершеннолетних. Они отлично знают этих ребят, и им будет проще, чем нам, обнаружить их.

— Ладно, хорошо. Вы ходили в службу видеоконтроля, узнали, кто заказывал записи?

— Да… — Кальдрон явно испытывает неловкость. — Я получил подтверждение. Это был Дюмон, он явился туда в одиночку и сказал, что ведет расследования убийства наркодилера.

— Что за черт? — Мистраль с трудом сдерживает раздражение. — Ладно, надо будет им заняться, и поскорее.

Арно Лекюийе пребывает в плачевном состоянии и приезжает к очередному клиенту с опозданием, но, поскольку работу свою он выполняет безупречно и быстро, тот не жалуется. В таком же настроении он ездит и по остальным адресам, без перерыва на обед. Трое из клиентов отменили вызов, и так как рабочий день Лекюийе в результате завершается в час дня, он отправляется к Да Сильве.

В мастерской оба на месте — и отец, и сын. Видимо, потому, что куртки на Лекюийе нет, лишь серый свитер поверх рубашки, он выглядит особенно хилым и жалким. Кроме того, он чувствует себя не просто плохо, а прямо-таки ужасно. Сын насмешливо смотрит на отца. Тот внимательно изучает Лекюийе поверх очков и взглядом отвечает: «Ты прав! Ничего уж очень страшного он собой не представляет».

Жорж Да Сильва пожимает плечами, собирает инструменты и отправляется к двум рабочим, поджидающим его в машине.

— Так, парень, ну что там у тебя? — спрашивает Да Сильва-отец.

— Вот, возьмите.

Он вынимает из правого заднего кармана брюк чеки, а из левого — наличные и копии счетов.

— Отлично. — Луи Да Сильва проверяет, все ли сходится. — Держи, я приготовил для тебя новый список клиентов. К ним ты можешь отправляться, начиная с завтрашнего дня. Скажи-ка, я вижу: ты весь продрог, — что, куртку потерял?