— Они сейчас праздновать будут, вырученные за улов деньги тратить. Работать их уже не заставишь — начнут кутить и хулиганить.

— Тогда давай ночью угоним у них лодку, — выдвинул я очередную идею.

— А где гарантия, что еще до наступления ночи патруль не явится к ним с вопросом, не подвозили ли они двух белых и трех черных? — парировал Мунги. — Под ударом, между прочим, в первую очередь окажешься ты. Мы-то с Омоло и Свистуном скроемся в зарослях, едва заслышим звук их мотора, а вот ты куда побежишь? Носилки волоком за собой потащишь?

Доводы дальновидного соратника показались мне весьма убедительными. Да, Мунги прав: надо срочно отыскать какое-то другое плавсредство. Переправиться в последний раз через кишащую опасными тварями Лимпопо и смотреть потом на эту отвратительную реку только по телевизору.

Мы поднялись и, словно парочка голодных гиен, двинулись вдоль береговой полосы. Река здесь делала крутой поворот, и весь так называемый пляж был усеян выброшенными течением древесными стволами, досками, бочками и прочим мусором. Поиски наши продолжались около получаса и закончились на диво успешно: взобравшись на вершину очередной прибрежной дюны, мы почти одновременно увидели искореженные останки нашего плота. С победными криками бросились к нему, но радовались рано: две из пяти камер оказались истрепанными до такой степени, что никакой починке уже не подлежали. Настил тоже требовал значительной реконструкции, но с этим дело обстояло лучше, поскольку древесины вокруг было навалом. Преисполнившись энтузиазма, мы с Мунги приступили к ремонту немедленно. В ход пошло всё: обрывки веревок, куски проволоки, обломки лиан и даже… собственная одежда. Вместо пришедших в негодность камер приспособили к остову плота две железные бочки: одну выкопали из песка, другую купили у изрядно уже принявших «на грудь» знакомых рыбаков. У них же выпросили и весла.

Наконец изрядно обновленный плот был готов к спуску на воду. Вернувшись к спутникам, охранявшим Владимира Васильевича и наши нехитрые пожитки, мы с Мунги коротко похвастались успехами, и сразу же, уже все вместе, направились к реке.

— Что вы ползете, как беременные черепахи? — нервничал всю дорогу Мунги. — Быстрее, быстрее! Чем скорее уберемся отсюда, тем лучше!

Наконец мы отчалили, и тут же выяснилось, что плавучесть и ходовые качества нашей с Мунги самоделки оставляют желать лучшего. Но не поворачивать же назад! Мы начали грести изо всех сил, в надежде поскорее перевалить через середину Лимпопо, где более сильное течение послужило бы нам союзником. Когда же до вожделенного участка реки оставалось всего ничего, до наших ушей, увы, донесся знакомый трескучий звук. Оглянувшись, мы поняли, что настигающий нас патрульный катер поравняется с нами самое большее через три-четыре минуты.

— На сей раз нам не отвертеться, — резюмировал Мунги, решительно подтягивая к себе карабин, — придется отбиваться. Алекс, укройся пока здесь, — указал он мне позицию за одной из бочек. — Как только они потребуют встать и поднять руки, дашь короткую очередь, чтобы заставить их пригнуться. Потом выстрелю я. Постараюсь попасть в мотор.

— Целься лучше в пулеметчика, — в шутку посоветовал я. — Вдруг мотор нам самим пригодится?

Мунги одобрительно усмехнулся, и в этот момент раздался знакомый голос:

— Всем встать и поднять руки!

Глубоко вздохнув и отчего-то зажмурившись, я… надавил на спуск. Открыл глаза, переместил прицел немного левее и нажал на спуск еще раз. Тотчас у меня над ухом басисто прогрохотал карабин. Я осторожно выглянул из укрытия.

Кажется, на катере уже поняли, что пассажиры плота сдаваться не собираются. Начальник патруля, представлявший собой самую удобную мишень, рыбкой шмыгнул на дно катера, попутно задев пулеметчика. Благодаря этому ответная очередь с катера лишь вспенила воду метрах в пяти от нас. Однако здоровяк уже прицеливался снова.

Чи-ик — сработал передергиваемый затвор карабина. Тра-та-та — заполнил паузу BXP. Рррям-м-м, — судорожно взревел мотор катера. Тюв-тюв-тюв — прошелестела над нашими головами вторая очередь из пулемета Дегтярева. Все эти звуки пронеслись в моем сознании в одно мгновение, однако напомнили, что я всё еще жив. Высунувшись из-за бочки, я увидел, что катер носится по кругу. Видимо, моторист, спрятавшись за борт, уже не рулил, а лишь едва касался выкрученной до отказа ручки газа. Пулеметчик, свалившийся от столь резкого ускорения судна со своего сиденья, безуспешно пытался подняться с ходящей ходуном палубы.

Снова грохнул карабин Мунги, и из пробитого бензобака вырвалась струя пламени. Команде катера сразу же стало не до нас. Огонь разгорался стремительно, командир уже не командовал, рулевой давно не рулил. Только бесстрашный пулеметчик всё еще рвался в бой. Ему в конце концов удалось-таки подняться, он тут же вскинул свое грозное оружие и, яростно сверкая глазами, выпустил в нашу сторону остаток магазина. Пришлось послать в ответ остатки своего боезапаса. Бам-п! — грохнул карабин в третий раз, и зловредный пулемет, описав в воздухе эффектную дугу, звонко шлепнулся в реку.

И сразу же наступила звенящая тишина. Коптящий маслом патрульный катер медленно погружался в тяжелые воды Лимпопо.

Я присел на корточки и принялся менять обойму, а Мунги, отбросив карабин в сторону, взялся за весла.

— Свистун, за работу! — крикнул он расслабленно откинувшемуся на одну из бочек бойцу.

Видя, что Андузи на приказ не реагирует, я дернул его за рукав. Левая рука Свистуна безвольно стукнулась о деревянный настил. Несмотря на палящее солнце, меня с головы до пяток пробрал озноб.

— Мунги, Андузи мертв. Убит. Ему пуля в рот попала… — я опасливо отодвинулся от покойного.

— Тогда поскорее столкни его с плота, — глухо отозвался Мунги.

— Зачем? — запротестовал я.

— Столкни, я сказал! — рявкнул Мунги, яростно вспенивая воду веслом. — Иначе крокодилы нас самих сейчас растерзают. Не видишь, какую они погоню устроили?!

Я посмотрел назад и обомлел. Со всех сторон к нашему плоту приближались серо-зеленые твари, хищно щелкая на ходу устрашающе зубастыми пастями. Тратить время на заупокойную молитву мне вмиг расхотелось, и я, внутренне содрогнувшись, столкнул бездыханное тело в воду. Затем тоже схватил весло, и совместными усилиями мы торопливо отогнали плот от места жуткого пиршества.

Занятые «похоронами» Андузи, мы совсем забыли о катере. Когда вспомнили, обнаружили, что суденышко сильно осело на корму, а пулеметчик переваливает через борт тело мертвого рулевого, надеясь, видимо, оттянуть момент неизбежного потопления. Не сговариваясь, мы погребли на помощь. Когда до борта катера оставалось не более десяти метров, начальник речного патруля, до этого судорожно цеплявшийся за носовой флагшток, вдруг решительно выхватил из кобуры свой кольт. Трах-тра-трах — проплыл над речной гладью оглушительный звук двух выстрелов.

— Чего он палит? — удивленно спросил я у Мунги.

— Чтобы мы немедленно подняли руки и сдались, — ответил тот. — Ты, Алекс, лучше сейчас не дергайся. Вояка он опытный, вряд ли с такого расстояния промажет…