— Нехорошо получится, — возразил Мунги. — Пока мы вместе, нам хоть и с трудом, но всё же удается двигаться вперед. А если оставить вас вдвоем с Алексом, вы ведь вообще потеряете способность к передвижению.

— Да мы, собственно, никуда больше не торопимся, — выразительно взглянул на меня Владимир Васильевич. — Отлежимся малость в Мапаи, потом потихоньку доберемся до госпиталя ООН в Массангене. А оттуда уже, с его помощью, и попробуем выбраться из вашей страны… Да и, признаться, надоело мне уже путешествовать. Хочется хоть несколько дней провести в покое. Я ведь, в отличие вас, уже немолод, — с искренним вздохом подытожил дядя.

Недолго подумав, Мунги согласно кивнул:

— Хорошо, так и сделаем. Только капрала я заберу с собой: он мне скоро еще для одного дела понадобится… Кстати, Морган, не ссудишь ли нас на прощание небольшой суммой денег?

— Да я бы с удовольствием, командир, — улыбнулся дядя, — только нам ведь с племянником еще очень долгий путь предстоит. А у него, как ты знаешь, все деньги в Пафури конфисковали. Так что извини, друг, но с финансами я уже не помощник… К тому же и самому хочется дочке хоть какой-нибудь сувенир привезти после столь долгой разлуки…

— Ну, это не проблема! — просиял Мунги. — Кто ж не знает, что лучший подарок для молодой девушки — это красивый и ценный камешек?! Так что давай меняться, Морган: ты мне — бумажные деньги, а я тебе — один из своих камней.

— Согласен, — заулыбался и дядя. — Только, чур, я сам выберу.

Когда взаимовыгодный обмен между бывшими соратниками совершился, я подошел к носилкам:

— Ну что, дядя Володя, попробуем прогуляться на своих двоих?

— Да, да, Сашок, с удовольствием, — протянул он мне исхудавшую ладонь. — Только давай сперва с друзьями попрощаемся, а то стемнеет скоро…

Кажется, при расставании принято желать друзьям удачи и чего-то еще в этом роде, но все добрые слова, как нарочно, вылетели из головы. Видимо, наши спутники испытывали те же чувства, поскольку, отведя глаза, суетливо заторопились и забормотали что-то невнятное. Вся процедура прощания поэтому свелась лишь к молчаливому крепкому рукопожатием. Омоло заботливо навесил на меня котомку с дядиными вещами, и через считанные секунды всех троих бывших попутчиков уже поглотили джунгли.

Нам с дядей тоже надлежало поторопиться, ибо дружелюбные и гостеприимные при свете дня мозамбикцы с наступлением сумерек стараются, как правило, никаких дел с незнакомцами не иметь.

Идти предстояло не очень далеко, но у человека, долгое время пребывавшего почти в полной неподвижности, мышцы, как известно, ослабевают. Не избежал этой участи и дядя. Первые метров пятьдесят мы с ним преодолели на одном дыхании, а вот дальнейший путь превратился в сущую муку: Владимир Васильевич чуть ли не ежеминутно присаживался отдохнуть, сопровождая каждое свое движение громкими стонами и причитаниями. Закончилось всё тем, что пробегавшая мимо собака разразилась в наш адрес столь громким и противным лаем, что привлекла к нам внимание хозяина ближайшего дома.

С помощью этого доброго самаритянина мы через двадцать минут обрели и стол, и кров. Конечно, закуток в овечьем хлеву приличным жильем назвать можно с большой натяжкой, но в тот момент мы были безумно рады и этому. А уж лепешки с домашним сыром и кувшин молока и вовсе показались нам изысканнейшими деликатесами. После обеда-ужина мы с дядей улеглись на ворох свежего душистого сена и отоспались, кажется, за целую неделю.

На следующий день жена приютившего нас благодетеля рассказала, что муж ее, Кандидо Запаши, работает кузнецом в сельскохозяйственном кооперативе. От нее же мы узнали, что у них семеро детей и что самая старшая, Дезире, перешла в этом году в школу второй ступени. Разумеется, поинтересовалась словоохотливая хозяйка и нашими персонами, на что дядя поведал ей душещипательную историю на тему «пропавшей экспедиции». Свой рассказ он подкрепил небольшой суммой метикалей, чему женщина несказанно обрадовалась.

Присовокупив к первой сумме еще пару купюр, Владимир Васильевич попросил ее сварить куриную лапшу, о которой, оказывается, давно мечтал. Благодарная хозяйка выполнила его заказ незамедлительно, причем на аппетитный запах слетелось всё молодое поколение, в том числе Дезире — очень стройная и симпатичная девушка. Вначале она явно стеснялась своего несколько заношенного платьица, но постепенно освоилась и вскоре уже весьма бойко с нами беседовала, время от времени переходя на английский.

Именно от Дезире мы и узнали, что ранним утром какие-то люди угнали из Мапаи грузовик с военным снаряжением, но в ходе начавшейся в связи с этим перестрелки один из угонщиков был убит. Задав ей пару наводящих вопросов, мы с дядей поняли, что грузовик захватили Мунги с Омоло, а «смертью храбрых» пал пулеметчик Чинно. Что ж, можно было спать спокойно. Наши скромные персоны никого из властей здесь не интересовали, а наши недавние попутчики наверняка уже были далеко от Мапаи.

Утром следующего дня Владимир Васильевич попробовал совершить по двору самостоятельную прогулку, но блуждающий осколок вновь занял неподобающее положение, и из его затеи ничего не вышло. Пришлось задержаться еще на сутки, однако мы о том нисколько не пожалели: специально для нас кузнец придумал приспособление, позволяющее помыться.

Прямо во дворе дома он выкопал неглубокую яму, в которую положил три солидных булыжника. Потом развел между камнями костер, а сверху установил бочку емкостью в двести литров. Вдвоем мы натаскали в нее воды. Нагрев воду градусов до тридцати, отлили половину в заранее припасенные тазы и ушаты. После этого я помог забраться в бочку сначала Владимиру Васильевичу, а потом залез и сам. Пока мы плескались и распевали от переполнявшего нас восторга песни, женская часть семьи Кандидо отстирала и, насколько это было возможно, починила нашу одежду.

По окончании водных процедур от той же юной Дезире мы узнали, что завтра, ближе к обеду, в заветную Массангену отправляется рейсовый автобус. Мы с дядей мысленно возликовали: наконец-то Господь услышал наши безмолвные молитвы и сжалился над нами! Помолодевший после купания Владимир Васильевич пришел от новости в такой восторг, что для устроения прощального праздника выделил хозяевам из своих запасов аж пятьсот метикалей.

Кандидо постарались на славу: жареный поросенок, горы бобов с тушеными куриными потрохами, сыр с зеленым луком и петрушкой, бананы, самодельное вино в большой оплетенной лыком бутыли — чего только ни было на столе, накрытом по случаю торжества прямо на улице! Когда глава семьи зажег керосиновые лампы, заранее развешанные на столбах и деревьях, началось настоящее пиршество. И, как принято в патриархальных деревнях, только нами и домочадцами застолье не ограничилось: на щедрый праздничный ужин потянулись ближайшие соседи. Причем, что удивительно, ни один человек не пришел с пустыми руками: женщины несли из дома сладкую выпечку, мужчины — самодельные спиртные напитки.

По всему было видно, что близость ЮАР оказывает на культурные традиции Мапаи достаточно большое влияние: вместо распространенных в глубинке барабанов и инструментов, аналогичных цимбалам, хозяева торжественно водрузили на стол большой кассетный магнитофон. Владимира Васильевича как организатора торжества посадили во главе стола, и он с таким энтузиазмом принялся исполнять обязанности тамады, что вскоре многие гости дошли до нужного градуса: сначала запели, а потом наладились и танцевать. Вслед за подвыпившими взрослыми в пляс пустилась и весь вечер крутящаяся под ногами детвора. Мы же с дядей, расслабленно потягивая вино, продолжали сидеть за столом и с удовольствием наблюдали за всеобщим танцем, напоминающим полузабытый у нас в России шейк.