«Мы всё преодолеем, любимый».

«Я верю. Я знаю».

Юэмэй с самого утра раскапризничалась, ни в какую не желая отходить от мамы. А маме позарез надо было идти в кузницу: как раз утром передали записку от дамы Сун, что она хотела бы не только получить свой заказ, но и лично понаблюдать за процессом его изготовления. Весьма нетривиальное желание для изнеженной аристократки. И весьма несвоевременное.

Самочувствие было, что называется, «ниже плинтуса». Где-то в том же районе обреталось и настроение. А тут ещё мелкая заныла: «Мамочка, я с тобой!» Любую попытку оставить её на старшую сестру или, того хуже, на наёмную служанку, встречала громким «концертом по заявкам». В конце концов, мать плюнула и взяла младшенькую с собой. При условии, что она будет сидеть тихо и вести себя хорошо, не то мигом домой отправится.

Дама Сун, явившаяся с дочерью и служанкой, тихонечко сидела в уголке и с интересом созерцала, как из куска раскалённого металла рождается подобие живого цветка. Роза сегодня выходила под стать настроению: большая, тяжёлая и шипастая. Яна давно набила руку на выделке железных цветов, а розы вполне могла гнать потоком в почти промышленных количествах. Но это было только первым этапом изготовления цветка. Дальше, при последнем прогреве и окончательной проковке, в изделие вкладывался… Она называла это кусочком души. И в результате получался домашний оберег. Обычно – довольно слабенький, общего, так сказать, действия, поскольку ни хорошенько осмотреть дом заказчика, ни как следует пообщаться с ним самим не получалось. Но сейчас заказчица присутствует лично, и это очень хорошо. В каком бы состоянии душевно и телесно ни пребывала госпожа мастер, процесс «привязки» оберега к определённому человеку от этого никак не зависел. Ключевым было желание создать оберег, действующий тем или иным способом. У отца получалось делать сложные, многоплановые вещи. У неё пока выходят обычные домашние хранители, которые усиливались, будучи замкнутыми на человека или семью.

Глядя со стороны, невозможно было заподозрить, что Яна творит что-то необычное. Самый тривиальный процесс ковки, и ничего более. Никаких ритуалов, заговоров, никаких необычных ингредиентов ни в металле, ни в углях горна, ни в кувшине с водой для охлаждения.

– Почти готово, госпожа, – Яна, опустив малиново-алую розу в воду – та сердито зашипела и выпустила облачко пара, – облегчённо перевела дух и вытерла пот со лба рукавом. – Теперь розу нужно начистить, промыть и высушить.

– Можно ли мне взглянуть на неё сейчас, почтенная госпожа мастер? – вежливо поинтересовалась знатная заказчица.

Это тоже было очень кстати, а если дама Сун коснётся розы до чистки, «привязка» будет завершена досрочно.

– Конечно, госпожа.

Наскоро обтёртая тряпкой, роза была представлена на обозрение. Дочь придворной дамы, девочка лет двенадцати, вытянула тонкую шейку, чтобы получше разглядеть её. В тонкой тёмной корке, покрытая сизой радугой цветов побежалости там, где корка отпала или была отбита, роза выглядела, пожалуй, немного зловеще.

– Удивительно, – произнесла дама, потрогав ещё влажное железо. – Так неказиста на вид, а впечатление производит приятное.

Яна не смогла скрыть довольную улыбку: получилось. Теперь этот оберег будет хранить даму Сун и её детей от мелких бытовых неприятностей. По крайней мере, в их доме.

После чистки и сушки отец, помнится, покрывал розы лаком или краской. Здесь с полимерными лаками было понятно как, приходилось оставлять хозяевам инструкцию по уходу за изделием, которая мало чем отличалась от руководства по правильному содержанию холодного оружия. Эта процедура со всеми проходила одинаково: изделие укладывалось в деревянную коробку с выдвижной крышкой, на которой были написаны пожелания всяческого блага, а затем с поклоном передавалось заказчику. В ответ тот с благодарностью отдавал тяжёлую связку монет или, если был уговор о серебре, заверенную пробой известного ювелира часть слитка. Имперских серебряных монет в ходу не было со времён династии Хань, а слитки, подобно древнерусским гривнам, рубили на части и платили ими по весу. Именно серебром дама Сун и уплатила. Затем последовало то, что Яна с мысленной усмешкой называла «китайскими церемониями» – долгие и витиеватые пожелания взаимного процветания. И только после этого дама позволила себе немного удовольствия – посплетничать.

– Говорят, по воле императрицы вскоре отправится в океан экспедиция, состоящая из нескольких больших кораблей, – сказала дама, передав коробку с розой служанке. – Почтенные купцы говорят также, что это рискованное предприятие, но мой дядя, брат моей матушки, год назад вложил немалые средства в постройку кораблей. Он-то как раз утверждает, что торговля с дальними странами может обернуться немалой выгодой. Сами вы не планируете вложить средства в экспедицию, почтенная госпожа мастер?

– Мы думали над этим, госпожа, – со всем возможным внешним почтением ответила Яна. – Некоторые свободные средства у нас пока есть. Возможно, мы тоже купим небольшую долю в этом предприятии, ведь в случае успеха прибыль покроет расходы многократно.

– А в случае неудачи вы рискуете лишь потерей небольшой суммы, – согласно кивнула дама. – Пожалуй, дяде стоило бы поговорить не с одним-двумя торговыми партнёрами, а с множеством купцов средней руки. Великая госпожа, принцесса, покровительствует проекту, пока что она главный пайщик. Но многие сомневаются в надёжности кораблей…

– Госпожа моя, видели бы вы судёнышки северных варваров, на которых они переплывали бурный океан и достигли тех дальних земель, – улыбнулась Яна. – Рядом даже с речными судами империи они выглядят корытами под парусом. А если на верфи Гуаньчжоу действительно построили большие суда, то шансов дойти до цели у них всяко побольше.

– Вы так считаете? Что ж, я также подумаю о доле в предприятии, – сказала дама Сун. – О небольшой доле. Но если таковых пайщиков окажется много, то нужная сумма наберётся достаточно быстро.

– Ой, – тоненько пискнула её дочь. – Монах!

Любопытная девчонка, которой было скучно слушать разговоры взрослых, то и дело косила взгляд то в окно, то в дверной проём. И монаха, чинно шествовавшего по дворику кузницы, увидела первой.

– Я отняла у вас столько времени, почтенная госпожа мастер, – дама Сун при виде оного как-то странно смутилась. – Нам, пожалуй, пора.

– Беседа с вами доставила мне несказанное удовольствие, госпожа, – с поклоном ответила Яна, отметив про себя эту странность. Что за монах такой, позвольте спросить, если придворные дамы принцессы его так боятся?

Ещё больше поводов для раздумий подала Юэмэй. До того малышка увлечённо игралась со своей тряпичной куколкой и строила ей домик из палочек и листьев, а при виде монаха отложила игрушки, поджала губки и не сводила с него настороженного взгляда. У Яны тоже имелось какое-никакое чутьё на людей, но ощущениям детей она доверяла всецело. Особенно маленьких, ещё не научившихся скрывать их под маской воспитания. Так вот: если верить малышке, в кузницу только что вошёл человек, весьма далёкий от добродетели.