Маги напряжённо следили за каменеющим с каждым словом Потёмкина лицом профессора Решетникова.

Он молчал, продолжая удерживать цель, но явно не собирался бить. Кто-то из магов вскрикнул, заметив движение за щитами. Потёмкин оказался прав – товарищ Иванова, которая несколько минут, казалось, просто стояла, прислушиваясь к лёгкому ветерку, шумевшему в траве и редких берёзках у края поля, запрокинула голову и завыла – по-звериному, с какой-то невыносимой волчьей тоской. И тут её тело начало ломаться, словно раздвигаясь в плечах, из-под рвущейся одежды показалось угольно-чёрное оперение. Крылья – метров пять в размахе – распустились за её спиной. Вой превратился в утробный рык и какой-то дикий, страшный хохот.

– Нашла! – раздалось совсем рядом. Рыжая женщина в сбившемся на сторону платке бежала к щитам. Падала, спотыкаясь, пытаясь успеть за своим спутником, который давно уже пересёк поле и рухнул на колени на траву рядом с одной из магичек.

Потёмкин вырвался из рук удержавшего его офицера. Присел на одно колено – для устойчивости, и принялся выводить трясущимися руками символ за символом – аккумулировал энергию, рассеянную в воздухе вокруг щитов.

– Нашла! Слово нашла! Минуту дайте! Слово, слово нашла! Рассчитала, Александр Евгеньич!

И тут произошло что-то совсем странное.

Женщина-маг, не поднимаясь с земли, махнула рукой – и незнакомый мужик в шофёрской куртке побежал. Рванул со всей мочи, бепрерывно ругаясь, прямо к демону. А магичка вскочила и встала, оказавшись на линии огня, – словно закрывала собой демона и самоубийцу-шофёра от целящихся магов.

– Нашла! – крикнула, плача, Рыжая. – Ой, больно!

Она схватилась за живот, упала, сложившись пополам.

Обернувшийся на этот крик Матюшин вздрогнул и выпустил щит. Как раз в тот момент, когда Виктор Арнольдович Потёмкин ударил Гречиным и собственным бронебойным. Магический заряд, готовый разорвать людей и нелюдей, ударил в щит, срикошетил и по касательной зацепил Игоря.

* * *

Сима видела огонь – алое пятно, отскочившее искрами от внезапно упавшего щита. Кто-то кричал, голос был знакомый, но сейчас это оказалось не важно. Она узнала. Узнала связку – Гречин и особенное, Витино, против брони. Не урони председатель Матюшин щит – горели бы сейчас, как факелы, Лена и какой-то ненормальный, влетевший за периметр без капли магии в крови. Даже угоди его удар в Симу – она бы не умерла. Но было бы больно, очень-очень больно.

– Что же я тебе такого сделала, Витенька?!! – крикнула Серафима, но зверь, в которого превратил её Юрген Вольф, лишь оскалил клыки и зарычал, готовясь к прыжку.

И тут кто-то ухватил Симу за руку. Тот самый сумасшедший, что прибежал спасать Лену. Серое пятно среди многоцветья магии, сплетающейся вокруг, свивающейся в тугие кольца.

Сима хотела стряхнуть его, как навязчивую муху, – и не смогла. Странный бесстрашный человек словно пил её силы. Цветовые пятна затягивало в маленькое серое, и они пропадали там без следа и всплеска.

Ярость сменилась усталостью. Сима покачнулась, но устояла. Снова попыталась смахнуть с запястья руку странного похитителя магии, но хватка у него оказалась железная. Серафима села на траву, поникли крылья.

– Убей! – крикнул Юрген, чувствуя, что теряет контроль над телом мага. – Убей его и того, кто тебя предал!

Но алое покрывало ярости продолжало редеть. Цветные пятна магии поблекли. Сима зажмурилась, чувствуя, как, захлёбываясь нерастраченным гневом, тонет где-то в глубине её сознания Юрген Вольф – преданный последним из тех, кому он попытался довериться. В ушах нарастал далёкий гул, словно за холмом входил в поворот поезд.

Серый человек отпустил её руку.

Товарищ Иванова открыла глаза.

Над ней было небо. Серое, блеклое, растрёпанное. Таким же серым и растрёпанным было лицо Ивана Степановича Ряполова, склонившегося над ней.

– Серафима Сергеевна, – проговорил он хрипло. Нижняя губа его дрожала. – Живая?

Так легко было ухватиться за это видение. Такое же нереальное, пустое, ложное, как и все остальные. Но Симе хотелось только спать.

– Нет, – шепнула она тихо. – Больше – нет.

Гул поезда нарастал с каждой секундой и, наконец, накрыл Симу, заставляя сердце трепыхаться ему в такт. Она снова лежала у окна в поезде, который в очередной раз возвращал её в Карманов – снова простить, снова быть преданной. Серафима выскочила в тёмный тамбур, распахнула лязгнувшую дверь. Но прыгнула вниз, навстречу перемалывавшим прошлое колёсам, ей не позволили. Чья-то рука, тощая, жилистая и невероятно сильная, схватила её за запястье.

– Зинаида Сергеевна, позвольте представиться. Первый заместитель председателя Комитета государственной безопасности Иннокентий Януарьевич Верховенский.

* * *

Кажется, Ряполов кричал что-то, тормошила тело Симы подбежавшая Лена. Кричали, требуя поднять щиты, другие «серафимы». Санитары укладывали на носилки пострадавших. В суматохе лишь двое обратили внимание на появившийся на горизонте вертолёт – Потёмкин и Решетников.

– Уходите, товарищ Потёмкин, – бросил старый профессор, опуская руки, чтобы удобнее было гнать силу в ладони. – Я затру след и прикрою. Вас в этой операции не было. Вы умерли, поэтому – обратно, в Рязань. У наших помощниц хорошие легенды, а потом я придумаю, как их спрятать…

Виктор сомневался только минуту. Бросил взгляд на неподвижно лежащее тело Симы, над которым замерли, обнявшись, Солунь и ненормальный механизатор с даром поглощения силы.

– Сами знаете, нет её больше, – зло бросил Решетников. – Уходите.

Виктор побежал, припадая на больную ногу, к кромке леса. На него никто не смотрел – умел Решетников отводить глаза. Даром, что ли, двадцать три по Риману.

– Чисто! – крикнул кто-то из магов, проверявших магометрию. – Развеяли! Можно снимать щиты. Хватит простых заградительных.

Некто в небе словно услышал эти слова. Вертолёт пошёл на посадку в центре поля и опустился совсем рядом с телом погибшего мага.

Высокий худой старик с брезгливым выражением на лице выбрался из вертолёта, мазнув цепким надменным взглядом по собравшимся, и уверенным шагом направился к мёртвой женщине.

Лена преградила ему дорогу, но – видно, Решетников шепнул ей что-то по магическому каналу – отступила в сторону.

Жуткий старик снял свои круглые очки и принялся неторопливо и осторожно протирать их, впившись невидящим взглядом в бледное лицо Серафимы – сканировал остаточные токи и фон. Потом он неторопливо опустился на колени перед телом, обхватил голову мёртвой длинными бледными пальцами и, склонившись, припал бескровными губами к её лбу.

* * *

Поезд покачивало. За окнами неслась куда-то серая мгла. Верховенский придержал дверь, и Серафима вошла в вагон. Там было шумно. Из ближнего купе донеслись голоса, смех.