Я дышал тяжело, часто, это совсем нетрудно, в самом делемозг очищается, если не переборщить, когда от перенасыщения кислородом в глазахтемнеет, можно в самом деле грохнуться в обморок. В результате добился лишь,что сжимающие меня за локти пальцы, чуть ослабели.

Мужчина, который затолкнул меня в машину, сказал зло:

– Не все удается рассчитать даже футурологу? Жизнь нерассчитаешь...

У него под глазами висели темные мешки, а голос был сиплый ибесцветный, каким становится через две-три бессонные ночи.

– Господи, – сказал я тяжело, – да когда жеэто кончится... Меня уже похищали!

– На этот раз это не похищение, – сообщил мужчинаслева. – Напротив, вас спасли.

– Ого! От чего?

– Чтобы вас не растерзал разъяренный народ, –объяснил он. – Вы что, не видите, что творится на улицах?

– На что вы надеетесь? – пробормотал я. –Заговорщики уже арестованы. За меня вам не дадут ни гроша.

– Почему? – полюбопытствовал мужчина.

– Я уже сделал свое дело, – пояснил я. – Какмавр. Теперь я просто доживаю свои годы. Новых работ, новых идей от меня уже неждут. Да и сам я знаю, что я выдал уже все...

Однако по спине полз уже не холодок страха, а двигаласьтяжелая льдина, ломая мне хребет. Что-то не досмотрели. Вроде бы заговорщикисхвачены все. Даже мелочь не укрылась. Разве что те, кто вовсе не принимал участия,а только сочувствовал молча. Однако глупо предположить, что именно сейчас,после арестов, они вдруг что-то предпримут...

Человек справа, теперь я узнал Сергеева, офицера из личнойохраны Черногорова, сказал с мрачной улыбкой:

– Не ожидали? Признаться, мы этого не ожидали сами. Вотв чем мудрость дублирования!

– В чем же? – поинтересовался я. Стиснул мышцыгрудной клетки, заставляя дышать тяжело, с хрипами. Кислород пошел в кровьедва-едва, лицо мое, я чувствовал, побледнело от недостатка крови. На меняначали посматривать уже с опасением. – Дублирование... неэкономично...

Он покачал головой:

– Я тоже так думал. Военное ведомство нас опередило, икогда у вас в Москве наступил час Икс, мы уже были уверены, что наши меднолобыесоберут все пряники, как здесь говорят. Но теперь видно, что ваша ссора сКоломийцем была блестяще разыгранной дезой. И когда военные переманилиКоломийца сотрудничать, они не знали, что начали работать на вашу разведку...

Мужчина, который сидел рядом с шофером, сказал на очень правильномрусском языке, что доступен только иностранцу:

– К счастью, генерал Голдсмит был тем человеком,который настоял на собственной акции. И, как видим, удалось именно ему!.. Асамолет с вашим президентом только что достиг заданной точки над Памиром, гдеего уже ждут наши люди со «стингерами».

Холод ледяной волной прокатился по моему телу. Здесь они насопередили. Их инструктора во всех группах муджахедов, во всех крупныхбандформированиях, как их называют... по-моему, оскорбительно и несправедливо,у них лучшее оружие, а на снаряжение рядового солдата уходит столько средств,сколько у нас на танк средней проходимости.

– Самолет сбит?

Человек, чей выговор был безукоризненнее, чем упреподавателя лингвистики, победно улыбнулся:

– Мы сэкономили вашей стране расходы на пышныепохороны. Если от всего самолета и пассажиров остался лоскуток крупнее божьейкоровки... будем считать, что еще повезло!

На меня обрушился водопад ледяной воды. Застывшими губами япрошептал:

– Это еще надо было узнать... в какой точке онпересечет Памир!

– Мы знаем, – ответил он коротко.

Машину качнуло, я чувствовал, что меня прижало к человеку,чье тело словно отлито из чугуна, еще горячего после опоки. С той сторонынедвижимо, словно часть автомобиля, застыла вторая чугунная тумба, похожая накнехт, к которому пришвартовывают океанские корабли.

Кто, билось в голове? Кто в самом ближайшем окруженииКречета организовал переворот? Даже я не знал маршрут, по которому самолетКречета направлялся в Саудовскую Аравию. Правда, я мог бы узнать, стоило быспросить, но мне не нужно, я не спрашивал, как не спрашивал, наверняка,Коломиец, Усачев или Коган... Впрочем, Коган наверняка спросил, он везде суетнос, но вряд ли проболтался кому-то еще. Банкир и есть банкир, все копит,проценты взыскивает. Яузов?.. Нет, в прошлой попытке сила была на его стороне.Он с нами искренне. Сам Сказбуш? Ему уж точно известен маршрут, даже если быКречет и попытался скрыть... Мог еще Мирошниченко... Черногоров...

В виски стрельнуло. Я поморщился, боль была острая, номгновенная, тут же прошла, зато теперь я видел отчетливо лицо Черногорова,самого лояльного из министров, который никогда не спорил с президентом, если несчитать закон о свободной продаже оружия. Но странно было бы, если бы министрМВД не запротестовал! Он знал, что он него ждут протеста, вот и возразил.Возразил вяло, чтобы его легко опровергли. И, смирившись, четко ипоследовательно проводил линию Кречета. Даже чересчур усердно проводил. Так чтооружие начали продавать даже тем, кому уж точно нельзя было продавать. Справкине проверяли, брали даже ксерокопии. Но упрекнуть можно было лишь в излишнемусердии...

Я старый волк, помню, что в борьбе с тоталитарной властьюкоммунистов было не два пути, как считается: либо смиряться, либо в лагерь, аесли повезет, то за рубеж, откуда можно кричать по зарубежному радио, вступая вкогорту тех, кто ненавидел не только коммунизм, но и Россию, но был и третий...Войти по трупам во властные структуры, начинать претворять в жизнь решенияпартии с такими перегибами, что даже правоверные коммунисты начинают морщится,выходить из рядов, вставать в оппозицию, пытаясь восстановить чистоту ичестность партийной линии, за что сами попадали в диссиденты...

– Понятно, – прошептал я раздавлено. – Этовсе Сказбуш...

Справа чугунная тумба не шелохнулась, как и слева, но ясловно чуткий пес уловил некое изменение. Воздух не двигался, запах мужскогопота, не изгаженный дезодорантами, стоит плотно, я чувствовал их растущеепрезрение к такому ученому, который не замечает очевидное.

А когда начинают презирать сразу четверо крупных мужчин внаглухо закрытом автомобиле, это заметно и не такому подозрительному зверю, какя.

Машина мягко остановилась перед приземистым зданием, все ещена территории Кремля. Меня вытащили, я с надеждой оглядывался по сторонам, этоже дико, вырываться не стал, еще вколют какую-нибудь гадость, явно шприцынаготове, у входа мне снова надавили на голову, своды кремлевских палатрассчитаны на низкорослых людишек тех веков, что якобы были богатырями, бегом протащилипо узкому коридору.

Двери распахнулись, свет, еще один коридор, пол быстропонижался, мне даже почудился запах тления.