константинопольские дипломаты постепенно перешли от протестов и требований, отклонявшихся раз за разом, к неприкрытым угрозам. Генуя напомнила Венеции, что не несет ответственности за нападения на венецианцев в Константинополе и конфискацию их имущества; Венеция сообщила Генуе, что политические разногласия между ними по этому вопросу не подлежат обсуждению, пока на трон не вернется законный император. Наконец, в Константинополь отправили второго венецианского адмирала, Пьетро Мочениго. Он должен был потребовать немедленного освобождения байло и других арестованных венецианцев и пригрозить, что в противном случае Андроник, в свою очередь, будет низложен (если потребуется, с помощью османского султана).

Но Мочениго так и не добрался до места назначения. Не успел он выйти из лагуны, как до Венеции дошли слухи, что Генуя вывела в море свой флот, чтобы соединиться с византийской эскадрой и совместными усилиями атаковать Тенедос. Гонцы перехватили адмирала и вручили ему новое предписание: он сам и его флот послужат республике в Средиземном море. Началась война.

Генуэзцы и византийцы действительно попытались взять Тенедос приступом, но потерпели поражение. Однако в хрониках того времени эта попытка упоминается лишь вскользь, что неудивительно, потому что она не имела сколько-нибудь серьезного значения. С очередной неожиданной сменой ракурса (одной из тех, благодаря которым так увлекательно писать и читать об истории Средиземноморья) Тенедос, а вместе с ним и врата Геллеспонта, и Мраморное море, и Константинополь, и вся черноморская торговля вновь отошли на второй план. Последнему раунду затяжной схватки между Генуей и Венецией суждено было разыграться на итальянских землях и в итальянских водах: в Тирренском море, Адриатике, а затем и в Венецианской лагуне, где борьба достигла самого высокого накала.

Обе стороны приложили все усилия, чтобы заручиться помощью союзников. Генуя, как всегда, могла рассчитывать на Франческо да Каррару и другого давнего врага Венеции, венгерского короля. Венеция опиралась на поддержку кипрского короля Петра, который не простил генуэзцам захват острова и с радостью ухватился за возможность отомстить завоевателям. Сама по себе поддержка Петра была почти бесполезной, но благодаря ей Венеция смогла заключить союз с отцом невесты молодого короля – Бернабо Висконти из Милана. В ноябре 1377 г. стороны подписали договор сроком на четыре года, согласно которому к Венеции отходило все, что будет завоевано на море, а к Милану – все завоевания на суше (включая и саму Геную, если к союзникам будет благосклонна судьба). Между тем во Дворце дожей уже полным ходом шли обычные приготовления к войне. Были созданы специальные комиссии мудрецов-savii, позволявшие ускорить принятие политических решений и сбор средств. Были приняты постановления о найме кондотьеров и солдат удачи, об укреплении стратегически важных пунктов в области Тревизо и о формировании «дюжин» – отрядов по двенадцать человек, действовавших по замечательной и типично венецианской системе: один или несколько человек из дюжины отправлялись воевать, а остальные оплачивали их содержание. В этом конкретном случае не менее трех человек из каждой дюжины должны были приготовиться отбыть на войну по первому требованию. Наконец 22 апреля 1378 г. дож Контарини вручил Веттору Пизани (племяннику того самого Николо, который был отстранен от командования после Портолонго) знамя святого Марка и наказ привести республику к победе.

Возможно, Веттор Пизани и не был одним из величайших адмиралов Венеции. Но он показал себя истинно великим человеком и превосходным вождем, внушавшим безоговорочное обожание всем, кто служил под его началом. Не прошло и шести недель со дня его назначения, как фамилия Пизани вернула себе всю былую славу. 30 мая два флота, венецианский и генуэзский, сошлись при Анцио. В тот день было сильное волнение на море. Бушевала буря, дождь лил как из ведра, а ветер временами достигал ураганной силы. Маневрировать в непосредственной близости от вражеских судов было невозможно; четыре галеры Пизани вообще не смогли вступить в бой. Но венецианцы превзошли своих врагов морской выучкой, и к ночи пять генуэзских галер оказались захвачены, а шестая села на мель. Пленников, среди которых был и командир генуэзского флота, доставили на Риальто, где передали, как нам сообщают, на заботливое попечение венецианских благородных дам. Народу Генуи подобные любезности были чужды: разъяренная толпа ворвалась во дворец, сместила генуэзского дожа и поставила на его место другого (не столько из-за вестей о поражении, сколько из-за бесчинств соседнего барона, которого венецианцы подбили разорить побережье Генуи, пока флот был занят в битве при Анцио).

Будь у Пизани хоть немного больше кораблей и будь погода более благоприятной, не исключено, что он дошел бы до Генуи и быстро положил конец войне. Однако он решил не рисковать и направился к Леванту, заодно по чистой случайности обеспечив дополнительный эскорт Валентине Висконти, одной из тридцати восьми детей Бернабо, которая как раз плыла на Кипр, чтобы выйти замуж за короля Петра. Затем, предприняв энергичную, но в итоге безуспешную погоню за несколькими генуэзскими кораблями, Пизани повел свои корабли обратно в Адриатику, где захватил Каттаро и Себенико[186] и наконец поставил флот на зимовку у побережья Полы, не получив разрешения вернуться в Венецию.

Отказав Пизани в его просьбе, венецианские власти совершили серьезную ошибку. Прошло уже полгода с тех пор, как адмирал, его капитаны и моряки покинули родину, а теперь им предстояло провести еще по меньшей мере год вдали от родных и друзей. После стольких усилий и таких впечатляющих побед они заслуживали лучшего. К тому же корабли нуждались в ремонте. Холод, сырость и болезни, которые не могли не последовать за зимовкой в подобных условиях, казались особенно нестерпимыми именно потому, что их без труда можно было бы избежать. Весной Пизани снова попросил о возвращении домой и вновь получил отказ. Когда двадцать пять генуэзских кораблей подошли к гавани Полы утром 7 мая 1379 г., венецианцы уже были глубоко деморализованы.

Пизани поначалу даже не хотел давать бой. Он прекрасно видел, в каком состоянии находятся его люди и корабли. Генуэзцы превосходили их числом; к тому же если сейчас его флот потерпит поражение, то кто защитит саму Венецию? Ожидалось, что в Полу скоро придет с Востока еще один венецианский флот под командованием адмирала Карло Дзено; объединенными силами они расправятся с генуэзцами без особого труда. А тем временем лучше оставаться в гавани – от греха подальше. Несомненно, Пизани был прав; но ему пришлось уступить. Капитаны и матросы, измученные бездельем, подняли крик, требуя идти в атаку, и даже принялись обвинять своего адмирала в трусости. Трусом он не был; но в этот решающий момент ему не хватило душевной отваги настоять на своем. Отдав приказ о наступлении, он