союзником Венеции. 6 января появился еще более существенный повод для радости: венецианская пушка разрушила колокольню в Брондоло, и стало известно, что под обломками погиб сам Пьетро Дориа[187]. Его преемник, некий Наполеон Гримальди, выбранный тут же на месте из числа оставшихся офицеров, в отчаянии попытался проложить новый канал через отмель Соттомарина, непосредственно к востоку от осажденного порта. Но к середине февраля Пизани взял Брондоло, и все побережье вернулось под контроль венецианцев.

Осада продолжалась всю зиму и часть весны. В апреле удача временно покинула венецианцев: второй генуэзский флот под командованием Марко Маруффо захватил в плен Таддео Джустиниани, отправившегося с двенадцатью кораблями в Сирию за зерном (в Венеции дела с продовольствием обстояли немногим лучше, чем в Кьодже), и принялся досаждать патрулям Пизани и Дзено, сторожившим выходы в лагуну. Вдобавок возникли проблемы с мятежными наемниками (в том числе англичанами, доставившими больше всего хлопот), усмирить которых удалось лишь обещанием дополнительных трофеев и двойной оплаты. Венецианские адмиралы чудом избежали генерального сражения с Маруффо (в котором почти наверняка были бы побеждены), ухитрившись в то же время пресекать любые сношения с его соотечественниками, запертыми в Кьодже, и любые попытки соединить два вражеских флота. В конце концов Маруффо не выдержал и отступил в Далмацию, а 24 июня четыре тысячи осажденных генуэзцев, потерявших надежду на спасение и полумертвых от голода, капитулировали без всяких условий.

Венеция ликовала. Это была не просто победа – это было спасение от верной гибели. Практически все горожане вышли в лагуну на лодках, какие у кого имелись, и последовали за баркой «Бучинторо», которая торжественно направилась навстречу старому дожу, остававшемуся со своим флотом на протяжении всей полугодичной осады. Затем триумфальная морская процессия возвратилась на Моло[188], ведя за собой семнадцать потрепанных галер – все, что осталось от флота Пьетро Дориа. Наемникам заплатили сполна, как и обещали, а один из них, англичанин Уильям Голд (надо полагать, не участвовавший в мятеже), получил еще 500 дукатов сверх положенного – в награду за исключительную доблесть.

Однако война еще не закончилась. Маттео Маруффо до сих пор оставался в водах Адриатики, откуда, по мнению Пизани, выпускать его не следовало. Потратив несколько недель на беспорядочные и бесплодные поиски противника (к которым обычно и сводилась большая часть морской войны и в ту эпоху, и позже, вплоть до Нового времени), Пизани наконец настиг дюжину генуэзских галер у берегов Апулии и попытался дать им бой. Генуэзцы обратились в бегство, но сам Пизани был тяжело ранен в сражении. Его привезли в Манфредонию, где он и умер 13 августа. Памятник ему, ранее стоявший в Арсенале, сейчас находится в юго-восточной апсиде церкви Санти-Джованни-э-Паоло. Среди многочисленных погребальных статуй, собранных в этой церкви, он не бросается в глаза; большинство путеводителей о нем даже не упоминают. Но из всех, кто похоронен в этом грандиозном здании, никто не пользовался такой народной любовью, как Веттор Пизани; ни за кем люди не следовали так охотно и ни перед кем другим соотечественники не остались в таком великом долгу. Утверждать, что он спас Венецию единолично, было бы, пожалуй, преувеличением; но без него она бы не уцелела, и это непреложный факт.

Карло Дзено, ставший главнокомандующим после смерти Пизани, продолжил кампанию по всей акватории от берегов Пелепоннеса до прибрежных вод самой Генуи, но так и не одержал ни одной решающей победы. Тем временем Каррара и его союзники не давали покоя городам Венето. Венецианцы давно уже подозревали, что от этих материковых владений больше сложностей, чем пользы, но ни за что на свете не согласились бы отдать их в руки ненавистного Каррары. В конце концов Венеция предложила герцогу Австрийскому забрать спорную область себе – на условии, что он немедленно введет в нее войска от имени республики. Герцога не пришлось просить дважды, и Каррара, столкнувшись с подавляющим превосходством австрийской армии, был вынужден отступить.

К тому времени боевой пыл с обеих сторон практически угас, и в 1381 г. две измученные войной республики с облегчением приняли от графа Амадея VI Савойского предложение о посредничестве. На мирные переговоры в Турин явились представители не только Венеции и Генуи, но и всех, кто так или иначе принимал участие в военных действиях, – Венгрии, Падуи, Аквилеи и даже Анконы и Флоренции. Венеция выдвинула предложения первой, но по итогам переговоров была вынуждена принять далеко не такие выгодные условия, на какие могла рассчитывать сторона-победительница. К ней вернулись захваченные Каррарой укрепления на побережье лагуны, от которых напрямую зависела ее безопасность, но при этом пришлось подтвердить отказ от всех притязаний на Далмацию, а также на Тенедос, послуживший непосредственным поводом к войне: этот остров перешел в распоряжение Амадея.

Правда в том, что Венеция вовсе не победила в этой войне – по крайней мере, в краткосрочной перспективе. И Генуя тоже не победила. Единственными, кто остался в выигрыше, были две теневые фигуры, державшиеся в стороне от лобовых столкновений, – король Венгрии и герцог Австрийский. События в Кьодже, пусть и самые героические и воодушевляющие, не принесли Венеции никакой прибыли, но лишь предотвратили катастрофу. После всех разрушений и жертв оба противника остались, по существу, на тех же политических позициях, что и до войны, а Туринский договор лишь подтвердил это положение дел: обе республики продолжили торговать в Средиземноморье и на Леванте бок о бок.

Тем не менее со временем стало понятно, что Венеция выиграла больше, чем казалось. Уже не в первый раз она изумила и друзей, и врагов невероятной скоростью своего экономического и материального возрождения. Генуя, напротив, пришла в упадок. Ее государственная система зашаталась; Генуэзская республика, раздираемая на части междоусобной борьбой, сменила десять дожей всего за каких-то пять лет и вскоре перешла под французское владычество на целых полтора столетия. Только в 1528 г., при Андреа Дориа, ей наконец удалось вернуть независимость, но к тому времени мир изменился. Генуя так и не набралась сил, чтобы снова стать грозным противником Венеции.

19

Формирование империи

(1381 –1405)

Не может дож законы нарушать:

Ведь он, отняв у чужестранцев льготы,

В Венеции им данные, доверье

К законам государства подорвет;

А наши и торговля и доходы —

В руках всех наций.

Уильям Шекспир. Венецианский купец