Опытный наблюдатель – например, господин Сакамото или господин Скарборо – отметил бы, что у адмирала и консула внешне есть нечто общее, хотя на первый взгляд они были ничуть не похожи, не говоря уж о разнице в возрасте. Попов был тяжеловесен, медвежеват, и его изрядное телосложение составляло прямой контраст с тонкими чертами лица, каковые принято считать за признак аристократического происхождения. Впрочем, тот же опытный наблюдатель предположил бы, что, когда с возрастом он обрюзгнет, это правильное лицо станет одутловатым. Но пока что до этого не дошло, и в темных волосах и аккуратных усах адмирала не приметно было седины.

– Как думаете, Александр Александрович, врет этот молодчик? – спросил адмирал, закончив чтение. – Или цену себе набивает?

– Что врет, не думаю, ваше превосходительство, а что цену набивает – не без того. Он, впрочем, и не скрывал. Так или иначе, войны здесь не миновать, вот и старается… упредить события. А в вашей воле как начальника эскадры распорядиться сведениями.

– По правде говоря, были разговоры о том, что подобное может произойти – и с великим князем были, и с морским министром, даже канцлер, на что уж от морских дел далек, снизошел до нас, грешных. – Попов поморщился, едва не плюнул. – Все политика эта, не люблю ее, Господь свидетель. Наше дело флотское, военное, инженерное. Короче, задача наша в этом случае патрулировать южную часть побережья, а в случае необходимости связь держать через Орегонию, там страна не столь дикая, курьерские суда заходят… А вот и кофий принесли!

Появился адмиральский лакей Лаврушка, по определению Андрея Александровича – скотина преленивейшая, и пройдоха притом, но терпим за некоторые полезные уменья: например – талант отлично варить кофе. Вместе с кофейником на подносе находился и графинчик рома, каковой адмирал в умеренных дозах одобрял. И за кофе, как уже сказано, не преминул выбранить Галаад за техническую отсталость.

– Стало быть, не будете с японцами встречи искать, Андрей Александрович?

– Так ведь у них свое начальство есть, не дурней нашего, и уж если нам юг выпал, то им, стало быть, север. Смысла нету дожидаться. Тем паче что они такую бумаженцию очень скоро получат, ведь это здешний революционер пообещал?

– Да, он собрался представить копии меморандума господину Ханпейте. А тот, по моим сведениям, из города выехал. Полагаю, вдоль побережья скачку устроил, навстречу компатриотам.

– А что я говорил, смысла нет. Дозагрузимся – и в путь-дорожку.

– Однако беспокоит меня, ваше превосходительство, что японское правительство получит сведения прежде нашего. Господин Ханпейта, конечно, мне друг, но дружба дружбой, а служба службой. Японцы, говорят, по части связи большие мастера. А этот тихоход, простите за резкость выражения, когда еще до орегонских вод дойдет.

– А вот тут-то мы вас, батенька, и поправим! – Глаза адмирала блеснули. – Думаете, я сюда вас пригласил кофий распивать? Отнюдь.

Свечкин показался в каюте и сообщил:

– Ваше превосходительство, докладываю – все готово, вас ждут.

– Что ж, пройдемте, Александр Александрович.

Попов был доволен и радостен, как ребенок, которому предстояла веселая и занимательная игра.

На палубе их дожидались капитан «Ермака» Гациский, капитан «Нижнего Новгорода» и начальник штаба флотилии, флаг-капитан Улыбышев, а также несколько офицеров и нижних чинов, Ольхину незнакомых.

Сейчас палуба выглядела несоразмерно просторной: как утверждалось, так было задумано, чтоб оружейные станки могли легко проворачиваться при отдаче.

– Отдать сигнал флагману! – скомандовал Гациский, и матрос на оружейной башне поднял сигнальный прожектор.

Ольхин не сразу понял, что произошло, – видел лишь, что все окружающие, от адмирала до последнего матроса, смотрят в сторону «Ермака», находившегося от плавучей батареи в некотором отдалении.

Ему помстилось, что над флагманом кружат две крупных птицы – скопы или буревестники. Однако после того, как он, приложив руку к глазам на манер козырька, проследил за полетом, птицы, свободно парившие по ветру, казались ему все более странными – а потом Ольхин убедился, что это и не птицы вовсе. Разве что крылья роднили эти рукотворные создания с пернатыми детьми природы.

– Извольте видеть! – провозгласил адмирал. – Вот что придет на смену всяческим монгольфьерам: автолет! Новейшее порождение российской инженерной мысли. Первый летательный аппарат тяжелее воздуха!

– Но позвольте, как же они летают? Какой механизм способен привести их в движение?

– Они парят, используя силу воздушных потоков, соединенные с мускульной силой летуна. Разумеется, мы работаем над тем, чтоб увеличить мощность. Но пока эти аппараты все еще в стадии испытаний. Мы совершали вылеты в открытом море, теперь будем делать облеты побережий.

– Так вы за счет автолетов собираетесь увеличить скорость сообщения с Орегонией? – Ольхин запрокинул голову, следя, как автолеты кружат над терминусом.

– Но это не единственная наша цель, да-с! Галаад, говорите, закрытая страна? Но мы теперь можем исследовать ее с высоты и делать фототипические снимки, которые поступят в распоряжение генерального штаба.

– Значит, действительная задача экспедиции…

– Помяните мое слово, будущие конфликты, чреватые войнами, будут разрешаться с помощью науки, а не вашей проклятой политики!

Грохочущие удары один за другим – это автолеты опустились на палубу терминуса и со страшным скрежетом проехали по ней. Однако плавучая батарея даже не покачнулась. Матросы бросились к автолетам, в то время как летуны выбирались наружу.

– Так вот почему терминус имеет такую конструкцию, – в задумчивости произнес Ольхин.

– Угадали, батенька, угадали. А наши-то писаки злобствовали – мол, Попов совсем из ума выжил, корабли, что он строит, от каждого выстрела на месте крутятся, будто тарелка у спирита. Пусть, пусть, брань на вороту не виснет, а голландцам с англичанами правду пока знать не надобно.

– Автолеты только с «Ермака» взлетают?

– С «Ермака» – скоростной взлет, с помощью катапульты. Сегодня его и отрабатывали. На терминусе же нужен большой разгон, оттого и площадь палубы так велика.

Летуны, чья форма отличалась от флотской, ибо должна была защищать от порывов ветра, а также оберегать при падении, и включала стеганые куртки и штаны, кожаные шлемы и очки-консервы, приблизились к адмиралу, и старший отрапортовал:

– Мичман Бероев, старшина первой статьи Жданько от первой летунской команды испытательный полет исполнили!

– Молодцы, ребята! Вольно! – Попов хлопнул бравого летуна по плечу. Пояснил Ольхину: – Летунских команд у нас три, вылеты делают повахтенно. Сами же аппараты перевозим на терминусе, каковой есть не только плавучая батарея, но и автолетоносец. – И, оборотись к Свечкину: – Поднять сигнал для всего летунского отряда, что я изъявляю им особенное удовольствие.