Гамбурге и Бремене вы его не встречали? — Я ответил отрицательно.

— Если вдруг он появится, дайте знать в посольство и постарайтесь пригласить на повторную встречу, у нас к нему есть вопросы.

— Но я не хотел бы больше работать на немецкой линии, — решился я и объяснил ему почему.

— Ваше желание понятно, но вы теперь капитан — номенклатура Министерства. Если возникнет необходимость… — он прервал фразу, видя, что я расстроился, и промолвил, складывая бумаги в папку: — Как знать, как знать. Мы считаем, что вы прошли хорошую проверку. Знайте, если вдруг возникнет необходимость работать на линии, не отказывайтесь. Это ваш долг.

Когда я увидал его за столом коллегии, мне показалось, что он глазами отыскивает меня.

Утверждение начали с одесситов, их было всего двое, и оба с пассажирских судов. Они были уже в возрасте, знакомы коллегии, вопросов им не задавали. Затем занялись дальневосточниками, многочисленными от убеленных сединами ветеранов до пацанов, вроде нас. Далее шли ленинградцы и последними мы.

Сначала вызвали к столу Ивана. Бакаев, сам человек небольшого роста, полноватый, но подвижный и разговорчивый, услышав в докладе Буслакова слова Эстонское управление сухогрузного морского флота (так почти год именовалось пароходство), оборвал его:

— Ну, зачем же обижать эстонцев? С бухты-барахты наверху вздумалось так назвать самое маленькое пароходство, но мы-то знаем, что оно как было, так и осталось, ничего там не изменилось. Работают отлично, без аварий, суда новые получают, по плану у них скоро будет их не менее сотни. Какое же это управление? А люди там какие! Я депутат от пароходства, часто в Таллине бываю. Одно удовольствие, посмотрите — совсем молодые ребята, а уже доверие завоевали, — и, взглянув на ожидавшего зама, промолвил: — Продолжайте.

Зам зачитал характеристику Ловецкого до конца и спросил: — Вопросы есть?

Опережая всех, вопрос задал министр: — На какое судно вы утверждаетесь?

— На теплоход "Шемаха".

— И что это за судно, большое?

— Это типа Тисса, чуть больше шлюпки, — Иван в трудные минуты всегда был способен на юмор.

— Ну, что я вам говорил! — оживился министр. — У них все ребята находчивые. Есть у них такой капитан Герман Черкасов, помните его, конечно же. Три раза утверждался, и каждый раз был слегка под мухой ("слегка" на Черкасова не похоже). Я ему говорю, что же ты делаешь, в министерстве и в таком виде? Знаете, что он мне ответил? — "Я в море ни грамма не беру, поэтому за все на берегу отдуваюсь". Я ему опять: в министерстве-то мог и потерпеть? А он в ответ: "Не могу, я человек принципиальный, а от принципов отказываться нельзя".

Следующим вызвали меня. Честно говоря, как бы ни готовился к этой процедуре, сидеть на стуле перед такой аудиторией удовольствия мало, и я слегка оробел.

Первый вопрос задал Буслаков: — Учиться в ЛВИМУ серьезно решили или только для коллегии? Ответить я не успел, опять взял слово министр: — Что его об этом спрашивать? Не будет учиться, не будет капитаном. Вон он, какой молодой, у него все еще впереди. Вас-то на какое судно?

— На "Фергану".

— Что за названия там такие? Будто на Каспии — "Шемаха", "Фергана", и кто такие названия дает? Пассажирское судно?

— Нет, товарищ министр, сухогруз всего шестьсот тонн грузоподъемности, получается чуть меньше шлюпки.

Министр спрыгивает с кресла и хлопает ладонью по столу. — Вот так! Эстонские ребята нигде не робеют. Предлагаю утвердить, это из эстонцев последний?

— Еще один есть, Айво Питк.

Услышав свою фамилию, Питк встает во весь богатырский рост и идет к столу. Брови министра взлетают вверх, по мере приближения Аво он поднимает голову: — Вот это да! — вырывается у него с восхищением. — Вот это капитан, так капитан! Настоящий эстонец!

Начальник Аварийно-спасательной службы министерства тоже встает и произносит с гордостью: — Этот мой! На буксир-спасатель "Гермес". У него уже солидный опыт спасателя имеется.

— Да, это настоящий спасатель, такой с крыла мостика нагнется и тонущего из воды выхватит, — не может уcпокоиться министр.

— Все хорошо, — встревает Буслаков, — но у него визы нет. Родственники его подвели, один в адмиралах буржуазной Эстонии ходил.

— Ну и что? — Министр сердится. — Поработайте с товарищами, характеристики у него хорошие?

— Будет сделано, товарищ министр, — говорит Буслаков и смотрит на представителя первого отдела. Тот слегка кивает головой.

По установившейся традиции банкет проходит в соседнем здании, в ресторане "Берлин", где к подобным мероприятиям привыкли и необходимый ритуал соблюдается неукоснительно. Гуляют молодые капитаны с одобрения приглашенных из министерства шумно, с ловлей карпов из фонтана, с неизменным купанием фуражек. Наутро первым самолетом мы вылетаем в Таллин вдвоем, Питк к самолету не успевает.

Мы с Иваном уже после полудня получаем поздравления в Службе мореплавания и направления на суда, он в Ригу, я в Лиепаю с пожеланием: Счастливого плавания капитаны!

* * *

Велев, прочитал написанное, нажал мышкой "файл", затем — "сохранить", и выключил компьютер. Экран посветился немного в нерешительности, затем угас, словно уносил в прошлое целый этап его жизни. Цель, к которой он шел много лет, была достигнута, а впереди его опять ждала жизнь со многими неизвестными. Во время утверждения на коллегии, глядя на убеленных сединами коллег, он внезапно понял, что капитан — это не только звание, а еще и состояние души, концентрация интеллекта и опыта, такое еще называют интуицией. Почему-то вспомнился последний разговор с Сейдбаталовым:

— Ты считаешь себя счастливым везунчиком, баловнем судьбы, но всегда так не будет. А знаешь ли ты, что успех готовы с тобой разделить многие, а неудачу — никогда! Вместе с удачей тебя покинут все, даже близкие, потому что они просто люди и знают — человек живет только один раз. Сможешь ли ты стать таким, как капитан Ларсен? Ты наверняка читал Джека Лондона, и я уверен, что никогда не сможешь стать таким, ты просто на это не способен.

— А вы? — вырвалось у Велева.

Теперь он понимал, что Сейдбаталов был все же сильным человеком. Даже такой прямой вопрос его не смутил, он лишь усмехнулся и посмотрел на него с сожалением. — Мой последний совет — научитесь не задавать таких вопросов старшим, тем более прерывать их, — он перешел на "вы". — Капитан всегда прав, это закон единоначалия, и удивительно, что вы этого до сих пор не поняли. Это только подтверждает мое мнение о вас. Советую хорошенько подумать и вовремя сменить профессию.

До утверждения в капитаны тот разговор Велев не вспоминал, удача почти всегда была с ним