Она помолчала и с дрожью закончила.

— Он конечно был Мартином, но в своём больном безумии, которое успешно скрывал, придумал себе какого-то Болеслава и его жизнь. Крайне странную и жуткую фантазию. Где он не дворянин, а простолюдин и лекарь, способный плевать огнём во врагов. Мир полный иллюзий сильно больного человека. В который он погружался, когда напивался без памяти.

Болеслав, хм, в Аймоборосе я пока не встречал такого имени. Я попытался вспомнить, вроде бы это польское имя. По крайней мере откуда-то оттуда — из Восточной Европы.

Чёрт, я вдруг соотнёс это с услышанным от Мартина, когда убивал его: «собачья кровь». Мне ещё тогда показалось это странным. Ну, не ругаются в Аймоборосе так. А теперь понимаю, что со мной сыграл дурную шутку, существовавший тут нюанс с языком, а точнее тем, что слышат такие, как я.

Как же там было, когда я ещё жил на Земле и бывал в Польше? Пся Крев — собачья кровь. Гонористое и высокомерное ругательство пшеков, у которых мы как-то снимали на месяц жильё. Деньги наши хозяин дома брал, но часто бурчал себе под нос, явно в наш адрес именно это.

Ругательство — квинтэссенция того, что западные соседи поляков выразили ранее в схожем по сути определении унтерменш — «недочеловек». И удивительно легко и уже бездумно используемой в самой Польше некоторыми небрезгливыми её обитателями при ругательствах.

Вообще-то к русским в Польше относились тогда нормально и люди там в целом неплохие — не думаю, что что-то изменилось и нынче, но лишь часть их народа. Другая же, меньшая, но более активная, буквально дышала русофобией. Но деньги наши всё же любила больше. Хоть и материла за спиной.

Но это всё неважно.

Итак, я впервые убил своего коллегу — «героя». И то что он поляк — несущественно. С тем же успехом он мог быть шведом или монголом, или русским, в конце концов. Знать бы только, критерии отбора. Любопытно, притащили ли его так же как и меня из Ада, или тут задействована другая схема? Увы, я этого не узнаю. Если только не столкнусь и ним снова. Сохранив притом уже свою память и поняв, к тому же, кто передо мной.

— Милорд, мы заночуем, или…? — отвлёк меня от размышлений оруженосец.

— Пожалуй, Лиам, мы отправимся нынче. Сейчас закончим, сходишь и проверишь, выловила ли Айна мой арбалет. И пора собираться обратно в столицу.

Я посмотрел на хмуро зыркающего на меня крупного пацаненка восьми лет. Наследничек сэра Скайнса. Будь он постарше, можно было бы заподозрить, что убитый поляк, перескочил в подготовленную для себя тушку. Но хоть я и не знал процедуру и рамки таких возможностей, уверен — пацан чист. Ублюдки, которые нами играют, не станут загонять фигуры в тела, которым до активных действий минимум лет десять.

Пока ты растёшь в тиши семьи — твои враги качаются на поле боя. А потому покровителю не достаётся профит.

Тем более сейчас, когда я забрал многое, нажитое им непосильным трудом. Хотя не знаю насколько наши покровители в курсе текущих нюансов жизни своих «артистов погорелого театра».

Вообще, смотря на историю Мартина, я почувствовал лёгкий холодок предупреждения.

Мог ли я стать таким, как он? Стать циничным и жестоким эгоцентриком, полагающим тут всех вокруг картонными болванчиками из вроде компьютерной игры. Ну, со временем и при определенных обстоятельствах? Мне кажется — нет. Но ещё не так давно, по субъективным воспоминаниям, я не полагал, себя человеком способным довольно легко убить. И не в критичной ситуации и вынуждено, а прагматично и спокойно. Не испытывая особых к тому рефлексий.

Или вот женщина, всматривающаяся в моё лицо, невольно став между мной и сыном — плодом насилия своего родича, но которого всё равно любит. Опасающаяся до сих пор, что я решу убить, как минимум пацана.

У меня ведь осталась в родовых землях Кэтрин. Единственная пока из всех встреченных тут женщин, которая мне реально понравилась.

В этом, мы с прошлым Ричардом, пожалуй, сходились во вкусах. Впрочем, у нас было много общего, и не случайно я «сел» в него, как в родного.

Была в моей новой сводной сестре, кроме прочего, честность из разряда — думала то, что говорила, и делала то же самое. Это и мужчинам не так и часто свойственно, что уж про женщин говорить.

А с моими особенностями и талантами обычные женщины немного сложны для совместной жизни своей двойственностью. И найти такого честного и цельного человека — редкость. Тем более, когда он обладает и другими достоинствами. От того начинаешь особо ценить подобных.

Но Кэтрин замужем, плюс к тому нынче считается моей сводной сестрой. Не знаю была ли замужем стоящая напротив женщина, когда её забрал к себе аморальный «родич», но остальное слишком много параллелей имеет с моим.

Или вот пацан. Я покосился на лежащий на столе огромный меч бывшего хозяина этих мест. С одной стороны — это оказался действительно меч из «звёздного металла». Переплавить его будет не просто, но возможно. Но стоит ли это делать?

Я достаточно понимаю нынче в жизни, чтобы предсказать, что если после всего я заберу и этот «приз» — тем почти наверняка создам предпосылки для будущего мстителя, в лице пацаненка сидящего неподалёку.

Причём, с учётом обстоятельств и усугублённый культом не только воинов, но и доспехов с оружием, такое не простится. Смерть людей иногда могут простить, тем более все под ней ходим, но не такое. Уж таков этот мир.

Вопрос решается элементарно — «чик по горлу и в колодец». Но это точно был путь самого Мартина. А идти по нему я не хотел.

Раньше я был не готов убивать, как работу делать, но попади в мои руки нечто очень ценное, сомневаюсь, что смог бы преодолеть соблазн. Сейчас я изменился. Это осознание со мной уже не первую неделю. Прошлые жизни оставили свой след. Пусть и незримый на первый взгляд. Как и первые дни адаптации, когда я впитывал воспоминания других, делясь с ними частью своего нынешнего образа в ответ.

Я вдруг понял, что решение в плане расклада проще. И его можно выразить цитатой старой книги:

«Для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер — слишком мало». Фразой много глубже, чем это принято понимать обычно. Касающейся не просто статусов этих образов одного человека, но и ментальности, приоритетов, допустимого и много всего прочего, что разрывало человека являющегося одновременно графом пытающемся быть благородным и наёмником-авантюристом, бегающим на посылках у мутных