латинское изречение «Лучше сохранить общеизвестное, чем разыскивать новое», или, по-латыни: «Плюс эст сервассе репетум, квам квеиссе новум». («О консульстве Стилихона»).

Клавдиан заслужил благосклонность грозного вандала, блестяще обосновав в панегирике притязания Стилихона на опекунство над обоими равно бессильными римскими императорами, Гонорием и Аркадием. С этого времени до самой смерти Клавдиан занимал видную и хлебную, хоть и небезопасную, должность придворного поэта, исправно выступая пропагандистом политики Стилихона. Им были написаны панегирики на III, IV и VI консульства императора Гонория, панегирик на первое консульство Стилихона (в трех книгах!), самое объемное произведение поэта, а также две инвективы на врагов Стилихона на Востоке империи — Руфина («Против Руфина», две книги) и Евтропия («Против Евтропия», две книги). Кроме того, Клавдиану принадлежат поэмы «Гильдонова война» (о борьбе с Гильдоном) и «Война Поллентская, или Готская» («Поллентская, или Гетская, война») — о борьбе Стилихона с Аларихом на территории Италии в 402–403 гг.

В «Поллент(ий)ской войне» (в которой, как это ни странно, вообще не упоминаются ни единым словом ни Господь Бог Иисус Христос, ни, соответственно, молитвы, возносимые Ему римским православным духовенством с просьбой даровать римскому кафолическому воинству одоление на «варваров»-ариан) Клавдиан достаточно прозрачно намекает на то, что за Западным походом Алариха на Ветхий Рим стоит Рим Новый. И вообще служит нам единственным источником многих других сведений о том времени. Хотя после гибели своего покровителя патриция Стилихона Клавдиан не постеснялся клеветать на человека, которому был обязан доходной должностью нотария и женитьбой на богатой римлянке. И потому Клавдиан смотрится в окружавшем его кровавом хаосе интриганов, героев, святых и грабителей всего лишь как жалкая и мелкая фигура. Ибо те времена, в которые Гомер воспевал войну, Тиртей — героическую смерть в бою, Вергилий — доблестных и благочестивых предков римского народа, короче, великие времена, порождавшие столь же великих поэтов, безвозвратно миновали. Как это ни печально.

Правда, Аларих и Стилихон вели себя так, как будто бы не желали (или не могли) с этим смириться. В то время как паннонский «варварский» разбойничий союз на удивленье верно оценил масштаб личности Стилихона, незамедлительно вступил с ним в переговоры и даже предоставил ему наемные отряды для войны с Аларихом, готский царь-воевода вел себя, как новый хозяин Италии, и передвигался по ней, как будто никакого Стилихона не было. Впрочем, и Стилихон не торопил события, дожидаясь подхода свежих войск из Галлии и даже из Британии. Чтобы на этот раз больше не рисковать, добиться уничтожения Алариха, «окончательного решения вестготского вопроса». После чего уже всерьез заняться и Константинополем.

Но молодой готский владыка, способный учиться на собственных ошибках, накопил к тому времени достаточно опыта. Равнины северной Италии было не сравнить с гористым Пелопоннесом. Где Алариху не хватало свободы маневра. Дождавшись подкреплений, Стилихон двинулся на готов во главе огромного, хорошо вооруженного войска. Но Аларих сумел ускользнуть от него в Лигурию. Он явно не желал возвращаться в эпирскую горную глушь.

Военному магистру Стилихону пришлось продолжать маневрировать, играя в «кошки-мышки» с «федератами», превратившимися в ренегатов, зорко следя за готами. Ибо те могли совершить бросок в южном направлении, на Рим, и с тирренского побережья. Живописные курортные города, столь любимые сегодняшними туристамиотпускниками всего мира — Портофино, например, или Рапалло — в те времена были еще мелкими рыбацкими селениями. Но, если бы подвижные готские отряды вторглись вглубь италийского «сапога», это повредило бы престижу, репутации Стилихона как великого стратега. Поэтому вандальский магистр милитум гнал свои собранные со всей Западной империи войска спешными маршами вперед и вперед. Так же стремительно, как она форсировали Адду и сняла осаду с Медиолана, армия Стилихона преградили готам путь на юг. На Пасху 402 г. разыгралась битва при Полленции.

Готы дошли из Эпира до Таврина (современного Турина в северной Италии), совершив, таким образом, свое собственное «Малое переселение народов». В непрерывных боях они прошли сотни километров по разоряемым, разграбляемым ими древнеримским имперским территориям. Это был тревожный сигнал. И потому дерзких пришельцев надо было проучить, во что бы то ни стало. Да так, чтобы нанесенное ими поражение стало столь же впечатляющим, как их грабительский глубокий рейд по исконным землям Римской империи. 6 апреля 402 г. в светлый день Христова Воскресения, две армии сошлись. Стилихон (обвиняемый порой в симпатиях к язычеству) скрестил оружие с Аларихом — христианином (хоть и арианином), мчавшимся по Римской империи как языческий бог Вотан-Один — во главе своей Дикой Охоты.

Буквально пропитанная историческими воспоминаниями италийская земля хранит все имена, но не всегда — материальные следы событий. Южнее современного итальянского города Асти (носившего при римлянах поистине провиденциальное название Гаста, т. е. «копье» или же «дротик»), на реке Танаро (или, по-пьемонтски — Тани), названной в честь галльского бога Тарануса, правого притока Пада-По, где разыгралась битва, еще существует селение Поленция (с одним «л»). Немало виноградников, принесших всемирную славу сладким белым игристым винам Асти Спуманте и Москато д’ Асти, скрывают под собой останки готских ратоборцев и легионариев Флавия Стилихона. Однако сама битва произошла в равнинной местности, т. е. ближе к берегу реки. Ибо в холмистой местности готской коннице было бы негде развернуться. Поэтому вполне возможно, что там, где располагалась ставка Стилихона, теперь красуется желточерная вывеска автозаправки «Аджип». А там, где разворачивались конники Алариха, проходит автострада № 456 на Асти.

В своей «Поллентийской, или Готской войне» восторженный версификатор Кладвидан (под чьим ловким пером несовершеннолетний император Гонорий лично наблюдает за ночной переправой Стилихона через Адду, с целью спасти осажденный готами Медиолан) живописует нам сторожевые готские костры и страх перед готами, испытываемый жителями Рима на Тибре (до которого готам в реальности было шагать и шагать). Однако «виртуоз пера» приводит в своем сочинении и некоторые подробности битвы на берегу Танаро, которые не могут быть все без исключения неверными или выдуманными им, ибо в противном случае он рисковал бы выставить в смешном виде своего главного героя — Стилихона, которого превозносит выше лучших римских полководцев — Сципиона, Мария, Фабриция, Камилла, Курия, Фабия и Цезаря.

Аларик (Аларих — В.А.), видя римское войско, тяготится своим начинанием и собирает гетских (готских — В.А.) старейшин на совет. Один из них, самый почтенный, говорит, что за тридцать лет готский народ не бывал в столь тяжелых обстоятельствах. И напоминает, как он, воспитатель Аларика, увещевал его блюсти договоры с римлянами, оставаясь в Фессалии; но если Аларик презрел это наставление — пусть он, по крайней мере, заботясь о людях, уйдет из Италии, не думая о добыче. Как говорят предания, никто из завоевателей не доходил