Он одарил ее долгим взглядом, который она не поняла: его глаза отяжелели от тьмы, пославшей холод прямо ей в сердце.

– Ты жалеешь? – внезапно догадавшись, прошептала она.

Николас, казалось, вздрогнул от ее слов, решительно покачав головой. Он обхватил ее лицо своими большими теплыми руками и поцеловал так проникновенно, что она почувствовала, как пальцы ног впиваются в пол.

– Нет! Ни минуты.

После этого он не выдавил ни слова, даже не сумел толком поприветствовать их хозяина. Этта не могла понять – если Николас выглядел так не из-за случившегося прошлой ночью, то о чем же он тогда думал?

– Этта, кушай! – уговаривал Хасан, его теплая улыбка диссонировала с синяками, оставшимися на лице после драки с Николасом. – Маленькая племянница, ты прекрасно выглядишь. Как ты находишь нашу манеру одеваться?

Первое слово, всплывшее в ее голове, было «обескураживающе», что едва ли было справедливым. Энтари и шальвары были красиво скроенными; слои сапфирового и изумрудного шелка и парчи смотрелись невероятно роскошно, хотя и были тяжелыми. Она радовалась им, однако не только из-за того, что ее лондонское платье уже превратилось в лохмотья, но и потому, что в них было легче смешаться с толпой и проявить уважение обычаям этого места и эпохи.

– Замечательно, – поблагодарила она. – Спасибо, что заботишься о нас.

Этта с благодарностью приняла тяжелую тарелку с едой, едва успев вдохнуть, прежде чем набросилась на нее, глотая, почти не жуя, первые кусочки граната и инжира.

Николас не спешил приступать к еде, сосредоточившись на внутреннем дворике, ища несуществующие тени и укромные уголки.

– Баха’ар, мой новый друг, – сказал Хасан. – Кушай, пожалуйста. Я не держу слуг. Можешь не бояться разоблачения – я не отличаюсь беспечностью.

– Баха’ар? – переспросил Николас.

– Моряк, – пояснил Хасан.

Николас криво усмехнулся, отламывая кусок хлеба.

– А что там с подсказкой?

Но Хасан не касался главной темы, пока не удостоверился: у гостей достаточно еды и никто не поставит под сомнение, насколько серьезно он относится к роли хозяина.

– Что с загадкой? – с нажимом повторил Николас. Хасан вскинул брови.

Девушка ощетинилась от настойчивости в его голосе, настаивавшей, что каждая секунда, которую они здесь провели, была пустой тратой времени.

– Спасибо, – быстро вставила Этта, – за потрясающе угощение. Мы бы хотели узнать, что вы об этом думаете.

Казалось, Хасан спокойно отреагировал на эту грубость:

– Принеси жасмин невесте, вечно спящей под небом… Так?

Она кивнула.

– Я попытался разбить ее на кусочки, чтобы понять, – сказал Хасан. – Подумал, что Роуз, конечно, имела в виду Дамаск. У этого места много названий. Город жасмина, а также Невеста земли. Но эта подсказка… она ведь подразумевает некое путешествие? Принеси жасмин невесте. Она хочет, чтобы вы покинули этот город, город жасмина. Поэтому она, должно быть, обращена к другой невесте.

– И? – забарабанив пальцами по столу, перебил Николас. – Куда идти?

Хасан поднял руку:

– Терпение…

Рука Николаса хлопнула, подбросив стоявшие на столе тарелки и блюда.

– Эй! – начала было Этта, но юноша прервал и ее:

– Каждая секунда промедления грозит тем, что нас могут найти и выследить стражи, – горячился Николас. – К чему рисковать и тянуть, давая стражам Айронвуда возможность поймать нас… сейчас, когда мы так близки и к тому, чтобы найти астролябию. Не говоря о том, что у нас ведь есть крайний срок?

Этта вздохнула, но кивнула.

Хасан тоже кивнул:

– Тогда поторопимся. Но, баха’ар, ты не знаешь эту землю так, как знаешь море. Пустыня – беспощадная красавица, карающая императрица, не склоняющаяся ни перед кем. Время уже перевалило за полдень, и не стоит отправляться этим вечером. Сегодня завершим все приготовления и выйдем завтра на рассвете. Но сначала выслушайте все, что я говорю, иначе не узнаете, куда идти. Хорошо?

Николас опустил взгляд на свои руки, распластавшиеся по роскошному сверкающему дереву, и кивнул.

– Как я уже сказал, Дамаск известен как Невеста земли, но есть и другая невеста – Пальмира, Невеста пустыни. Думаю, это и есть ваша цель. Что там дальше: вечно спящей под небом? Сам город был жемчужиной нашей торговли, светочем цивилизации. Но теперь от него остались одни руины: долина гробниц.

Город, который нарисовала ей ее мать.

– Это оно. – Этта повернулась к Николасу: – Там-то мы ее и найдем. – А у Хасана спросила: – Можно ли установить, о какой гробнице идет речь? Их очень много?

– Много, – почти извиняющимся тоном проговорил Хасан. – Не могу вам сказать – я долгие годы не посещал этого места. Но Роуз говорит, вы должны искать знак – знак вашей семьи. Думаю, вы узнаете его, как только увидите.

Этта кивнула, вспоминая дерево, выгравированное на обложке маминого журнала путешественника. Ее рука задумчиво крутила одну из холодных жемчужин сережки.

– Однако я волнуюсь, – продолжил Хасан. – От Дамаска до туда три дня на лошади, на верблюде – и того дольше. Если сильней погонять лошадей, можно добраться за два дня, но это опасно – воды мало, и если вы их загоните, придется идти пешком.

– Придется пойти на этот риск, – сказал Николас. – Нам нужна карта, компас, если он у тебя есть, вода и еда – мы можем прямо сейчас сходить на базар?

– Ну, да, конечно, только вам не нужны ни карта, ни компас, потому что я пойду с вами. В качестве проводника.

Николас было встал, но, услышав это, остановился:

– Нам не нужен проводник.

Почему? – удивилась она. Он думал, что покорение океана дало ему какое-то волшебное представление о том, как покорить пустыню? То, что предлагал Хасан, было настоящим даром судьбы. Она не собиралась плевать ему в лицо.

– Я почел бы это за честь, – сказал Хасан. – Идти такой маленькой группой не очень хорошо, но я буду защищать вас ценой собственной жизни.

– Я вполне способен… – начал Николас, остановившись только тогда, когда Этта положила руку ему на плечо.

– Надеюсь, этого не потребуется, – проговорила она, – но мы принимаем твою помощь. Спасибо.

Возможно, имея опыт, позволяющий понять, когда битва проиграна, Николас направился обратно в дом, пересекая внутренний дворик длинными, уверенными шагами. С тем же успехом он мог повернуться и сурово уставиться на них, такой жесткой была его поза.

– Этот мужчина не любит проигрывать. – Хасан подождал, пока Николас скрылся из поля зрения, прежде чем склониться к Этте с мягкой озабоченностью на лице. – Я был бы рад убить его ради тебя.