Наконец, выбрав оружейника, чья работа устроила Габриэля, они сделали необходимый заказ и сняли мерки для доспехов. После небольших препирательств с Хайфой шевалье настоял: стоимость вооружения будет вычтена из его первого вознаграждения.

— Жеребца выберешь в моих конюшнях, все равно кони там стоят без дела, — как можно равнодушнее бросила Хайфа, уже купившая для любимого восхитительного арабского скакуна.

Она страстно желала, чтобы жеребец стал ее подарком Джибраилу, пусть и тайным, и потому приказала конюху подвести франка прежде всего к нему. Шевалье, конечно, понимал истинную стоимость вороного красавца и сразу же разгадал незамысловатую хитрость Хайфы. Но, соскучившись за несколько лет по верховой езде, не смог отказать себе в удовольствии. Ничего, расплатится позже.

— Как его зовут?

— Не знаю, — развел руками конюх. Об этом хозяйка его не предупредила, поэтому он честно продолжил: — Этого коня купили недавно, имя мне еще не сообщили. Как первый всадник, назовите его сами.

— Рапид, — недолго думая выпалил д’Эспри.

***

— Вновь чувствовать на теле тяжелую кольчугу, после того как много месяцев нежился на шелковых подушках, нелегко. Пожалей и не расслабляй меня, красавица! — с чарующей улыбкой, но твердо отверг Габриэль претензии влюбленной женщины. Он понимал, что, решив остаться, доставил Хайфе огромную радость. Но проводить сутки напролет в ее постели шевалье больше не хотелось. Он с головой окунулся в новое дело.

Габриэль побеседовал с опытными караванщиками и теперь в деталях продумывал, как будет защищать людей и животных, если на караван нападут. И, отбирая наемников в отряд, основывался на умениях каждого из них. Затем стал тренировать их, проводить учебные поединки и сам обучался метанию ножей и ловкому обращению с арканом. Поначалу новички стонали — Габриэль жестоко карал за лень. Но затем увидели: к себе их начальник еще более требователен.

Первое задание прошло для Габриэля гладко: нападений на караван не было, а вышколенные воины беспрекословно ему подчинялись.

Двигаясь по древнему караванному пути через Трансиорданию, они обошли когда-то грозную христианскую крепость Керак. Неожиданно острая тоска железным обручем сжала сердце франка. Может, бросить все и податься к своим? Но годы, проведенные в мусульманской семье, волной не смоешь. Они по-доброму отнеслись к нему — пленнику, кафиру. Да и бросить людей, доверивших ему имущество, — это предательство! Соотечественники подождут. Он еще вернется. Обязательно.

Сопровождая один из караванов, Габриэль побывал весной в Иерусалиме, где исполнил заветную мечту любого христианина — помолился в Храме Гроба Господнего. Ныне, когда город более тридцати лет находился в руках у мусульман, подобная удача была сродни чуду. И шевалье откровенно хвастался этим перед Готье, Амори, Сабиной… в собственных мыслях.

Летом он вновь готовился отправиться в Газу с караваном Музаффара. И вдруг Хайфа заявила, что намерена лично поучаствовать в этой поездке. Год у судьбы она выторговала, но теперь почти не видела своего возлюбленного!

Хайфа сбивчиво объясняла причину своего желания рассевшемуся на ковре Габриэлю:

— В порту Газы пришвартовались корабли из Альмерии с добротными шерстяными тканями из Англии, изумительными кружевами из Фландрии и тончайшей тканью — работой реймских мастериц.

Перед его приходом она вместе со служанками перебирала содержимое сундуков, но, завидев мужчину, те побросали одежду и тут же исчезли за дверью.

— На базаре только и разговоров, что о модной реймской ткани. Мои знакомые и вовсе с ума сошли — привези да привези.

— Может, пошлешь вместо себя кого-нибудь другого? Зачем рисковать? — уже не в первый раз отговаривал Хайфу Габриэль, понимая, что дорогой паланкин и присутствие в обозе знатной женщины привлечет внимание разбойников, как спелая груша осиный рой.

— Кого я пошлю? Дюжины тканей, множество расцветок! И все надо пощупать, рассмотреть, а затем сторговаться! — тараторила Хайфа, желая настоять на своем, но не находя убедительных доводов. Ее руки перекладывали платья с места на место. — А еще привезли много разных вин: аквитанское, бургундское и сицилийское. Хочу и их купить, у меня много заказов на хорошее вино. Но здесь я рассчитываю на твою помощь — будешь моим дегустатором.

— Но ваш Аллах запретил пить вино! — возмутился шевалье и, скрывая ироничную усмешку, стал разглядывать массивный серебряный браслет, выпавший из сундука.

— Ваш Бог тоже не приветствует пьянство и обжорство, — парировала мусульманка, — но многие ли твои единоверцы придерживаются данной заповеди?

— Сдаюсь.

Габриэлю надоело это бессмысленное препирательство. Поймав Хайфу за подол, он призывно потянул ее к себе, и она, игриво сопротивляясь, с удовольствием упала в объятия любимого. Жаркие ласки примирили спорщиков.

— И потом, я тебя почти не вижу. А так целый месяц буду с тобой, пусть и в присутствии других людей, — поправляя одежду после любовных игр, назвала Хайфа истинную причину.

— Наконец-то! — громко рассмеялся д’Эспри и, встав с ковра, опоясался мечом. — А то ткани, мода… Ладно, горе-лгунишка, мне нужно и дальше тренировать своих наемников.

— Много новичков?

— Из двух дюжин воинов только пять новеньких, костяк не изменился. Но для охраны моей драгоценной госпожи необходима основательная подготовка. — И, изобразив гротескно-низкий поклон, Габриэль стремительно покинул комнату.

Чувствуя щемящую обиду, Хайфа стиснула в руке платок и нервно прикусила его край. Вроде бы ее возлюбленный говорил хорошие слова, но в них чувствовалась насмешка, вроде бы дарил он ей страстные ласки, но без трепета настоящей любви. Впрочем, она ему не жена, чтобы требовать большего… Да и разве знатная мусульманка может выйти замуж за кафира? Ее же проклянут, и Музаффар первый. Ну и пусть! Она готова жить с Габриэлем даже в крестьянской лачуге, лишь бы видеть, целовать его… Вновь доведя себя горькими мыслями до слез, несчастная женщина упала на ковер.

***

— Джибраил, довольно! Я беру эту партию! — Хайфа повисла на руке Габриэля, мешая ему выпить еще одну чашу вина.

— Нет, дорогая моя, пробовать так пробовать! — пьяненько хихикнул шевалье и, отстранившись, взял из услужливых рук купца еще один кубок. Габриэль пил медленно и с явным усилием — вино уже не лезло, — но из упрямства осушил сосуд до дна. Его замутило; мир вокруг поплыл. — Пожалуй, хватит.

— Хватит, хватит! — обрадовалась Хайфа и, поддержав покачнувшегося мужчину, нетерпеливо крикнула: — Рахман, помоги!

Добравшись до постоялого двора и уложив пьяного Габриэля в постель, женщина приказала помощнику купить все вино, которое так успешно дегустировал ее возлюбленный. Она боялась разгневать Аллаха своей безумной прихотью. Вместо того чтобы испытывать организм Джибраила на прочность, разумной хозяйке каравана следует предоставить ему полноценный отдых перед опасной обратной дорогой. В пути он спит очень мало и почти не снимает хауберк. Но вместо отдыха Хайфа не отпускала его от себя, целый день кружа по припортовой торговой зоне и осматривая товары. Она наслаждалась. Немыслимое удовольствие — идти рядом с красивым мужчиной, ловя на себе завистливые женские взгляды. В Дамаске это невозможно, там Джибраил для всех ее слуга… К тому же д’Эспри знал несколько языков и помогал ей торговаться с европейскими купцами и заключать выгодные сделки.