конешно, не родня, то я чую, но оно не беда, все одно ты в своем праве. Давай, отпушшай нас и владей ее добром. Только сразу совет дам — остерегись, парень, остерегись. Тут вот обручье есть, и перстень, и венец головной, так они…

— Нишкни, — велела старуха. — То не наша печаль, а его. Раз берет — значит, так и надо. А там как Мокошь управит!

Спасибо, что предупредили, я теперь свою долю монетами возьму. И камнями, если такие есть. А с проклятыми вещичками пусть Ростогцев разбирается, тем более что его и не жалко.

Где именно лежит клад, я понял сразу. Там, где почти над землей переплелись два могучих корня вяза, стояло такое сияние, что при нем читать можно было.

— Копай, — показал я на это место вурдалаку. — Только поаккуратнее, землю не разбрасывай особо. И не уродуй ты так верхний слой! Подруби корни травы аккуратно, и прямо куском снимай. После обратно сверху уложим.

— Раз такой умный — сам рой! — не выдержал парень. — Вот, держи лопату!

— Поговори еще, — пригрозил ему я. — Тебя мне в помощь придали — вот и помогай. Копай, говорю!

Ну а чего с ним церемониться? Пехота — она и есть пехота.

В какой-то момент штык лопаты скрежетнул по металлу, а чуть позже изрядно перемазанный землей вурдалак выволок из ямы довольно вместительный сундучок.

— Тяжелый, — сообщил он мне. — Уф!

— Вот и хорошо, — бодро ответил я. — Вам же лучше, надолго хватит. Передохнул? Закапывай яму обратно. Не так же ее оставлять?

— Убить бы тебя, — мечтательно произнес парень. — Жалко, нельзя. Князь запретил.

— Потому что умный челов… — Я запнулся. Так Ростогцева ну никак нельзя было назвать. — Умный он. Потому и князь! Закапывай, закапывай. Этику кладоискателя не просто так придумали, она для нас, как для вас Покон.

Странно, но замка на сундучке не имелось. Как видно, Степанида верила в силу своего заговора, и, ради правды, не зря. Вон четыре сотни лет пролежало добро, и никто его не взял, хоть и лежало на самом виду.

И еще — я никого не увидел. В смысле — не было хроники событий, сопутствующих судьбе клада.

Странно это. Может, дело в том, что его спрятал не разбойник и не купец, а ведунья? Вернее — ведьма, чего лакировать действительность.

— Давай ужо! — потребовал бас. — Чего медлишь?

— Истомились, — подтвердила старушка. — Охти мне!

Я откинул крышку, с удовлетворением убедился в том, что помимо украшений, тускло посверкивающих негранеными камнями, внутри имеется изрядное количество разнокалиберных золотых и серебряных монет, и произнес вслух:

— Вы свободны. Идите туда, куда пожелаете, я вас отпускаю.

Старушка радостно взвизгнула, вокруг моей головы крутанулась ярко вспыхнувшая искра, которая секундой позже исчезла в густой листве.

— Остерегись, парень, — напоследок крикнул мне ее сосед по сундуку. — Остерегись…

Он закладывать петли не стал, рядом с ухом что-то свистнуло, шевельнулись ветви вяза, и наступила тишина, только знай чмокала сырая земля, отправляясь обратно в яму.

— Ну и славно. — Я захлопнул крышку сундука. — Так, приятель, мне пора, а ты, как зароешь яму — приходи. Я тебе на память пару монет из своей доли подарю.

— Да пошел ты, — проворчал грязный как свинья вурдалак. — Тьфу!

Сказано — сделано, я подхватил сундучок и неторопливо пошел к так и стоящему в тени деревьев князю. Неторопливо не по причине позерства, а исключительно потому, что груз действительно оказался довольно увесистым. Да еще и грязным, а запачкать пиджак или брюки мне не хотелось. Мне на самом деле понравился этот костюм.

— Сделано. — Я бухнул сундук к ногам Ростогцева. — Вот ваш клад. Я выполнил то, о чем мы договаривались?

— Выполнил, — согласился вурдалак.

— Если несложно, то давай соблюдем правила, — попросил я его. — Ну со всеми этими вашими деепричастными оборотами. Дескать — уговор выполнен полностью, Луна тому свидетель, и так далее. Хорошо?

— Справедливо, — признал князь. — Я, Михаил Ростогцев, подтверждаю при свидетелях, что…

— Не стоит торопиться, — остановил его женский голос, причем мне лично знакомый.

Марфа. А она тут откуда? Да еще и не одна, а с доброй дюжиной спутниц.

— Хранитель, скажи, тебе в детстве говорили, что брать чужое — плохо? — мягко полюбопытствовала у меня она. — Или нет?

— Послушай, ты… — возмутился было вурдалак, но верховная ведьма тут же его перебила:

— С тобой потом, Михаил. Потом. Сначала я хочу поговорить с тем, кто отдал тебе наше добро.

«Наше»? Как любопытно.

— Да, Хранитель, наше. Этот клад много веков назад зарыла одна из сильнейших ведьм своего времени, и по праву он должен принадлежать тем, кто ей родня если не по крови, то по духу. А ты сначала его выкапываешь, а после отдаешь в чужие руки. Нехорошо. Право слово — нехорошо. Более того — лично мне это кажется оскорбительным. Святыни ведьм — в руках вурдалаков. Это насмешка над нашим укладом жизни, не сказать хуже. И терпеть подобное отношение и к себе, и к моими сестрам я не стану.

— У вас всё? — полюбопытствовал я. — Отлично. Вы только не обижайтесь, но скажу честно — мне все эти ваши внутренние межвидовые разборки глубоко безразличны. От слова «совершенно». И не надо меня к ним цеплять, хорошо? У меня был…

— Хранитель, не забывайся, — произнес кто-то из ведьм угрожающим тоном.

— Я вашего лидера не перебивал, так что попрошу соответствовать. Так вот — у меня был контракт с господином Ростогцевым. Князь мне помог в одном деле, я пообещал в качестве ответного жеста пособить ему, в разрезе своих специфических способностей. По договору я либо выкапываю клад, на который он мне укажет, либо предлагаю свой. Князь показал на этот. Я его ему доставил. Вот почти и всё. Но!

В этот момент я заметил, что нас под деревьями стало чуть больше. Совсем чуть-чуть, на одну, скажем так, единицу. Но зато какую! Нас почтила своим появлением госпожа Воронецкая. Она тяжело дышала и вытирала пот со лба, как видно, очень сюда спешила. Не поела, как видно, она с мамой тортика. Зря. Наша домработница «наполеон» делает совершенно великолепно, и его запах я учуял сразу же после того, как вошел в дом. До сих пор немного жалко, что я его нынче не отведал.

— Но, — повторил я. — Перед тем, как взяться за работу, я задал князю вопрос — что за клад, чей он? Ответ был — ничей. Дескать — как зарыли золото четыреста лет назад, так оно и лежит. Было такое, ваше сиятельство?

— Было, — неохотно подтвердил вурдалак.

— Вот, — поднял я вверх указательный палец правой руки. —