– Невозможно быть одновременно сильными повсюду, – согласился Иосиф Виссарионович. – Из вас по-прежнему трудно вытянуть даже самые малые крохи сведений.

– Память срабатывает на ассоциации, – посетовал я. – А мы даже текущую обстановку представляем себе только в тех объёмах, которые доступны из газет и по радио.

– Хотели бы знать всё на уровне верховного главнокомандующего?

– Не повредило бы, товарищ Сталин. Нам ведь ещё нужно и отличия от прошлого варианта истории приметить, и подумать хорошенько, – кивнула Мусенька. – Мы никаких аспектов военного характера скрывать не собираемся, да вот сведения у нас отрывочные.

– Что же, извольте. Начнём, наверное, с севера. Товарищ Кузнецов вообще хорошо подготовился к этой войне, и на правом фланге фронта советские моряки проявили себя особенно заметно. Ставка на авиацию, торпедные катера и подводные лодки себя оправдала – катера были частично закуплены, частично построены, сформированы дивизионы, действующие вблизи путей следования конвоев с норвежской рудой. То есть уже в момент нападения эти небольшие кораблики находились на позициях.

Подводные лодки тоже были стянуты на северный театр военных действий понемногу с Балтики, с Черноморского флота, да и с Дальнего Востока кое-что подтянули. Пикировщики Ар-2, торпедоносцы Ил-4, истребители, разведывательные самолёты – берега северной Норвегии стали свидетелями многих десятков, если не сотен случаев потопления как боевых судов немцев, так и транспортов. Фашисты свои конвои проводили только в случаях плохой видимости, обычно в пургу. К сожалению, на Севере это довольно частое явление, к тому же им помогали и полярные ночи. Хотя немцы частенько напарывались на минные постановки, проведённые нами с самолётов.

Очень эффективны были разведчики, высаживаемые на берег – они информировали наших по радио обо всех случаях прохождения судов или кораблей в поле их зрения. Эффективно действовали и диверсионные группы, которые высаживали и эвакуировали как с гидропланов, так и с катеров или подводных лодок. Были и удачные случаи использования судов на воздушной подушке. То есть в целом Северный флот с самого начала держал фашистов в крайне неудобном положении. К тому же господство нашей авиации в этом районе было безраздельным.

Разумеется, конвои, которые направляли нам союзники, тоже доходили без существенных потерь.

– Конвои? – переспросил я. – А что они доставляли?

– Стратегические материалы и изделия, в которых мы нуждались и продолжаем нуждаться. Радиостанции, мотоциклетные двигатели, автомобили, прокат, в том числе и рельсы. Станки, химическое оборудование – перечислять можно очень долго. Мы, со своей стороны, поставляли самолёты – они у нас действительно оказались лучше, чем у союзников. Имею в виду не палубную авиацию, а ту, что действует с сухопутных аэродромов. Ещё довольно много танков Т-40.

– Плавающих?

– Да. Возможно, готовят открытие второго фронта.

– И каков баланс этой торговли?

– Баланс не в нашу пользу, но вопросы о размере долга мы с союзниками согласовали. Они отдают себе отчёт, что основные тяготы этой войны ложатся на нашу страну. Кроме того, господин Рузвельт не забыл про своевременное предупреждение о нападении на Пёрл-Харбор.

– Забудет, – хмыкнула Мусенька. – Как только это окажется ему выгодно.

– А дальше? То есть как обстоят дела южнее самого-самого севера?

– Финнов мы смогли остановить, не пустив в глубь своей территории. А потом вообще вынудили Финляндию к капитуляции. Наши войска провели несколько достаточно успешных рейдов по норвежской территории – население оказывало им самый тёплый приём и охотно вступало в Красную Армию. Кроме того, одна из диверсионных вылазок в Норвегию с моря переросла в настоящую десантную операцию – плацдарм до сих пор держится.

Король Норвегии ведёт себя, как настоящий патриот, и всячески содействует освобождению своей страны от фашистов. Об успехе говорить пока рано – противник, как и раньше, очень силён и упорно сопротивляется.

– А что на Балтике? – нетерпеливо спросила Мусенька.

– Главную базу флота в Таллине нам сохранить удалось. Блокады Ленинграда не было. Отстояли мы и Новгород. Поэтому вашей любимой песни, Мария Антоновна, в этой реальности не напишут.

Мусенька у меня певунья. Правда, здесь она в основном, подпевает тем песням, что уже ходят в народе, а из нашего времени ничего не исполняет. Но «Застольную Волховского фронта» она, похоже, для Сталина спела:

– Ай, товарищ Сталин! Не жалко песню уже из-за одной только несостоявшейся блокады.

– Тем не менее, враг удерживает Литву, Белоруссию и значительную часть Украины. В небе над Балтикой непрерывно идут воздушные бои, особенно ожесточённые в окрестностях острова Эзель. Зато фашистов не пустили к Черному морю – на юг от Кривого Рога они прорваться не смогли – на открытой степной местности преимущество в авиации оказалось решающим фактором. А немецкие части, летом сорок первого форсировавшие Прут, перемолотили артиллерией и авиацией в течение осени и зимы.

– А что в Югославии?

– Война. Причем сразу на два фронта. Товарищу Тито приходится бороться не только с фашистами, но и со своими согражданами, так называемыми четниками. Мы поддерживаем его оружием и другим военным имуществом, принимаем раненых, но ввести в Югославию свои войска не можем – у нас их для этого просто недостаточно. Румыния и Болгария к нам по-прежнему лояльны, а Венгрия оккупирована немецкими войсками.

– А венгерская армия? – уточнил я.

– Частично разоружена, частично вышла в Румынию и была интернирована. Отдельные солдаты и офицеры вступают в РККА, но массовым это явление не стало.

– А Войско Польское? – это уже Мусенька.

– На нашей территории формируется стрелковый корпус и танковая бригада.

– Хм, – пробурчал я. – Как бы всё то же самое, но выглядит несколько лучше.

– Или просто раньше произошло, – рассудительно добавила Мусенька. – А, вообще-то, товарищ Сталин! Что вы хотели бы от нас узнать?

– На этот раз ценной информацией оказались сообщения о восстаниях в Чехии и в Польше. Раз они были в прошлый раз – должны произойти и сейчас, потому что на международной арене действуют те же игроки. Так что вы говорили об открытии второго фронта?

– В прошлый раз союзники с этим вопросом очень сильно тянули резину, – ответил я. – Всё ковырялись в каких-то Африках и Италиях, гоняли по пустыням разных Роммелей, а в Нормандии высадились только тогда, когда поняли – ещё немного, и СССР войдёт в Европу. И воевали они после высадки как-то странно. Проходили в день около километра, а потом останавливались на ночлег, чтобы на следующий день снова пройти тот же километр.