— В этом углу, — Волтуар заскрипел подошвой сапог, направившись в пустующий угол комнаты, — был мой стол.

— Куда его дели? — спросила я, сцепив руки перед собой и медленно шагнув следом.

— Я заказал новую мебель. Хватит места на двоих, — с улыбкой развернулся он ко мне, чуть раскинув руки.

Вскоре его улыбка померкла. Он подошел, останавливаясь в полуметре от меня. Долго молчал, разглядывая мое лицо.

— Я смогу читать тебе вечерами, учить языкам… Ты совсем не рада? Что я могу сделать для тебя?

Заметив мелькание наших отражений, я опустила глаза к полу, почесала щеку и едва слышно произнесла:

— Я немного устала. Забыла, сколько пробыла одна. Теперь сразу столько встреч: Дариэль, Акеон, вы… Совсем чуть-чуть устала. Голова кружится.

— Тебя провести в комнату? — сразу же подставил он раскрытую ладонь.

— Благодарю, почтенный.

В моей комнате сквозняк привычно играл занавесями, а пение птиц и стрекот цикад, доносясь с улицы, ни на секунду не смолкали. Еще в обед я переоделась в обеденное платье, а ближе к вечеру — в вечернее. И даже не потому, что ждала кого-то в гости, или мне разрешили отправиться в столовую, а просто потому, что такими были правила проживания во дворце. За этот день я успела повидаться не только с правителями — после обеда меня порадовали встречей с Елрех. Огорчило только, что отвели на встречу совсем немного времени. Да и выбила она ее с трудом, напоминая, что я пока все еще принадлежу Дриэну, а у меня под боком находится Кеша, которого я якобы должна реабилитировать беседами и вернуть согильдийцам полностью исцеленным.

Елрех не улыбалась беспечно, рассматривая меня. Не подбадривала мудрыми речами, не успокаивала, что все будет хорошо у любовницы правителя. Сидя рядом со мной на кровати, долго держала мою руку в своих руках, а потом попросила:

— Потерпи еще немного. Ты не останешься тут навсегда. Дриэн знает о твоем даре, знает о том, что ты собираешься искать. Он слишком дорожит гильдией и жадно воюет за всех, кто ценен, а ты сейчас бесценна.

— Опять будто товар…

— Своенравная Асфи, — притянула она меня к себе и, крепко обняв за плечи, погладила руку, — ты же так стремилась поднять себе цену. А когда за тебя готовы воевать, опять недовольно бухтишь.

Хотелось ответить ей, что иногда людей ценят не только за полезный вклад, но она опередила, тихо проговорив:

— Извини меня. Я и подумать не могла, что во дворце у нас найдутся враги. Почтенных и небесных всегда ставили нам в пример, как тех, на кого нужно ровняться, — замолчала ненадолго, а затем добавила: — Дриэн будет бороться за тебя до последнего. Отказывайся от ис’сиары — это все, что тебе нужно делать. Не позволяй ее надеть на себя.

Она поднялась, а я поспешно спросила:

— Что с северянами?

— Вольный до сих пор во дворце, — нахмурилась Елрех. — Значит, северяне приедут. Подождем еще немного, и если они не объявятся, Дриэн вернет нас в Обитель гильдий. Вот увидишь: он Анью призовет, но вернет тебя. Я напишу ему сегодня.

Я вышла в коридор, желая проводить ее, но охранные духи, пробужденные просьбами Волтуара, а может, Акеона, угрожающе засияли, снова запирая меня внутри просторной клетки. Они же и контролировали отведенное на встречи время. Зато стража не давила безмолвными слушателями.

До самого вечера я рисовала все, что приходило в голову: папину машину; сенсорный телефон с кошачьей мордочкой и печатными русскими буквами на экране, сложившиеся в короткое имя «Женька»; многоэтажные дома с частыми антеннами; собственную кухню в однокомнатной квартирке, которая после покоев Волтуара казалась совсем нищей, но не становилась от этого менее родной; колесо обозрения в парке, находившемся в десяти минутах ходьбы от моего дома. Художник, как выяснилось, из меня отвратительный, но при взгляде на черно-белые каракули сердце билось чуть чаще, а на душе теплело. Кончиками пальцев я гладила рисунки на дешевой, шероховатой бумаге и мысленно просила духов переместить меня туда, где все еще упрямым пламенем жила память, но уже чахла. Где она медленно погибала…

Разве картинка с котенком светилась, когда звонил Женька? Вроде бы что-то другое. И ларек с мороженым точно стоял одиноко под кленом? Кажется, рядом с ним еще торговали попкорном. Или нет… Но сильнее всего напугало то, что я с трудом вывела забытые буквы, где-то глубоко внутри сомневаясь, что правильно пишу имя. И только прочитав его несколько раз, вытерла выступившие слезы и, тихо рассмеявшись, кивнула. «Женька» было написано правильно. Точно правильно! Откуда же взялись глупые сомнения?

— К тебе можно?

Я встрепенулась, рассыпав листы, и сжалась комочком в кресле. Для чего он пришел? И почему духи пропустили его?

— Ты очень плохо выглядишь.

— А ты до сих пор не научился делать комплименты.

— Почему их любят слушать? — спросил Кейел и, не дождавшись моего разрешения, вошел в комнату. Бесцеремонно добрел до стола и, присев на угол, сложил руки на груди. — Зачастую в них только лесть, а она убивает стремления.

— Не всегда, — чуть распрямила я спину, насильно расслабляясь. Спустила босые ноги на холодный пол и поправила платье. — И не совсем так.

— Объяснишь? — слабо улыбнулся он, внимательно разглядывая меня, будто изучал.

— Для чего ты пришел? — с ровной спиной облокотилась я на стол, отвернувшись от Вольного и вздернув подбородок.

Оказывается, после всего случившегося, я все еще не разучилась смущаться. И даже щеки потеплели, а руки стали мять палочку для письма.

— Я ненадолго.

— Иногда кажется, что ты не слушаешь. Я ведь спросила не о том!

Он хрипло рассмеялся, и я затаив дыхание повернула к нему голову. Смеется искренне — в теплых глазах веселье плещется. Негромко покашлял в кулак и мягко попросил:

— Не ругайся, Аня. Я заглянул проведать тебя, как только узнал, что запрет снят.

А раньше запрет его не волновал, и приходил он с балкона. Я не озвучила замечания. Улыбнулась ему так открыто, насколько могла. Он не забыл обо мне, и это безумно радовало. Огорчало только утомительное и грустное ожидание — готовность к тому, что он прямо сейчас попросит меня о какой-нибудь услуге. Это же Вольный. Разве с ним может быть иначе? Не поверю. С ним по-другому не бывает.

— Спасибо за заботу.

Его улыбка дрогнула, а он отвел взгляд, цепляясь им за рисунки, раскиданные на полу. Все же не в заботе дело… Я тяжело вздохнула, но повторять вопрос не стала. Если ему что-то необходимо, он обязательно об этом сообщит. Только бы ушел скорее, а еще лучше уехал, оставил меня в покое, и хорошо бы, чтобы мы никогда больше не встречались.

— Помнишь легенду Аклен и Ил? — спросил, опустив руки и взявшись за столешницу.

Ну вот… Все, как я и предполагала. А чего ты ждала от него, Аня?