понимает этого лучше, чем я, — спокойно ответил Лэндлесс. — Но я все равно признателен вам за желание спасти меня.

— Если бы я увез вас с собой, — продолжал полковник, опять начав ходить взад и вперед, — это значило бы для вас верную смерть. И альтернатива этому только одна — оставить вас здесь, в этой глуши. О вашем нахождении здесь известно лишь тем, на чье молчание я моту положиться. Они будут держать язык за зубами, и никто ничего не узнает. И Виргиния будет закрыта для вас навсегда, а до голландцев или до Новой Англии отсюда многие и многие сотни миль. Более того, ваше описание было отправлено властям всех колоний. К тому же вы ранены, и скоро придет зима. Возможно, то, что я вам предлагаю — это всего лишь выбор между одной смертью и другой. Как бы я хотел, чтобы существовал еще какой-то выход — но его нет! Вы должны сделать выбор.

В последовавшем за этими словами гробовом молчании полковник подошел к главному землемеру, и они с глубокомысленным видом уставились на пленника. Свет от пламени, пожирающего наполовину уже сгоревшие лианы, начинал тускнеть, и надсмотрщик сделал знак Регулусу собрать и поджечь валяющийся на земле хворост. Негр повиновался и встал за небольшим костром и подымающимися от него клубами дыма, похожий на джинна из сказки "Тысячи и одной ночи".

Сэр Чарльз, оставшийся стоять в середине окруженного валунами редута, мгновение поколебался, затем с обычной своей томной грацией подошел к Лэндлессу, который сидел, прислонившись к валуну и, заслонив глаза рукой, смотрел в землю.

— Что бы вы ни выбрали — Сциллу или Харибду, — сказал баронет самым любезным своим тоном, — вероятно, более нам с вами уже не доведется говорить. Между нами происходили вещи, о коих я в свете последующих событий не могу не сожалеть. Вы оказали мне неоценимую услугу, к тому же я узнал, что в ночь штурма дома полковника вы спасли мне жизнь. Я приношу вам мои извинения, сэр, за все те обиды, которые я мог причинить вам словом или делом. — И он с самой своей учтивой улыбкой протянул Лэндлессу руку.

— Тому, кто умирает, полагается быть снисходительным к миру, который он должен покинуть, — промолвил Лэндлесс не без холодности, но также с улыбкой на устах. — И потому я делаю сейчас то, о чем никогда не помышлял. — Его пальцы коснулись пальцев придворного.

Сэр Чарльз смотрел на него с любопытством.

— Из вас вышел хороший враг, — непринужденно заметил он. — Если бы нам не было предопределено ненавидеть друг друга, я мог бы пожелать иметь вас в числе своих друзей. Полагаю, вы решили остаться в лесу?

— Да, — ответил Лэндлесс, не отрывая глаз от света на поляне у подножия холма. — Я выбираю более легкий путь.

— Более легкий для всех, кого это касается, — со странной интонацией добавил сэр Чарльз.

Лэндлесс пристально поглядел на него, но по непроницаемым лицу и улыбке придворного нельзя было ничего прочесть.

— Более легкий для меня, единственного, кого это может коснуться, — жестко сказал он.

Он встал на ноги, держась за валун, и повернулся к полковнику и главному землемеру.

— Я решил, полковник Верни, — молвил он. — Я останусь здесь, если вам будет угодно.

— У вас будет все, что мы можем вам оставить, — с жаром ответил полковник. — Много боеприпасов, еда, одеяла, топор — видит Бог, я мало что могу для вас сделать, но эту малость я делаю от всей души.

— Я еще раз благодарю вас, — устало сказал Лэндлесс.

Сэр Чарльз уловил его интонацию.

— Вам требуется отдых, — учтиво заметил он, — и теперь, когда этот вопрос улажен, мы не станем вам более докучать — ибо в том нет нужды, и вы, надо полагать, и сами этого не хотите. Господа, вы не находите, что нам лучше спуститься?

— Да, — отвечал полковник. — Мы сделали все, что могли. — Затем обратился к Лэндлессу. — Когда взойдет луна, мы отправимся вниз по реке — и вы никогда нас более не увидите. Я сказал вам со всей откровенностью, что в мире, в который мы возвращаемся, для вас нет надежды. И полагаю, ее для вас нет и здесь. Но думали ли вы о том, какая участь ждет вас в этой глуши? Это смерть, верная смерть в зимнем лесу.

— Да, я об этом думал, — сказал Лэндлесс.

— Я желаю всей душой, чтобы произошло какое-то чудо, которое могло бы вас спасти!

— Это пагубное желание, — с улыбкою молвил Лэндлесс, — однако ему вряд ли суждено сбыться.

— Я не боюсь, — с чем-то похожим на стон воскликнул полковник, — и желаю этого, несмотря ни на что. Вот вам моя рука и вместе с нею моя искренняя благодарность за то, что вы сделали для моей дочери. И я хочу, чтобы вы поверили — ваша участь глубоко печалит меня, и я бы спас вас, если бы мог.

— Я вам верю, — просто ответил Лэндлесс.

Полковник крепко пожал его руку, затем резко отвернулся и, сделав знак надсмотрщику следовать за ним, быстро вышел из круга валунов.

Сэр Чарльз приподнял свою шляпу с плюмажем.

— Мы были врагами, — сказал он, — но наша распря окончена — и мы, в конце концов, оба англичане. Надеюсь, мы не держим друг на друга зла.

— Я не держу, — отвечал Лэндлесс.

Сэр Чарльз, не отрывая глаз от бледного и спокойного лица своего собеседника, вышел через проем между валунами, и его место занял главный землемер.

— Я бы вас спас, будь это в моих силах, — тихо проговорил он, и в его голосе прозвучало смущение. — Я склоняю голову перед храбрым человеком и достойным дворянином. — Сказав это, он тоже пошел прочь.

На поляне внизу движение, смех и песни постепенно затихли, и дворяне, трапперы, проводники-индейцы и кабальные работники, составляющие поисковый отряд, один за другим улеглись на землю вокруг пылающих костров, чтобы немного отдохнуть перед восходом луны и долгим плаванием вниз по реке.

Среди валунов, высоко над пламенем костров и журчанием далекой реки, царило безмолвие — безмолвие звезд, мороза с инеем и голых утесов. В северном небе сиял неяркий свет, и время от времени падал метеор. Человек, наблюдающий за его полетом по звездному небу, ощущал себя таким же далеким от мира земных огней, светящихся в лесу у его ног. Он уже предчувствовал то одиночество, которое окружит его завтра и послезавтра, и на следующий день, предчувствовал медленное течение дней в оголяющемся лесу и безысходность сменяющих их ночей — и его охватило лихорадочное желание ускорить приход этих времен. Он