Напротив крепости дорогу преграждали «воротца» – сине-белое полосатое бревно, положенное на две подпорки и посаженное одним концом на железную ось. Предполагалось, что бревно будет подниматься перед каждым экипажем или одиночным путником и выпускать его из королевства после того, как часовые убедятся в его добропорядочности. Однако всякий раз тягать за веревку солдатам не хотелось, так что дорога на ничейную территорию была накатана слева от крайнего столба, а часовые, вместо того чтобы стоять с алебардой, сушили на жаровне хлеб и не обращали на проезжих никакого внимания.

На ночь они уходили в крепость, в это время по дороге можно было провозить что угодно.

Впрочем, солдаты не производили впечатления разгильдяев. Они понимали, где находятся, и те, что стояли на башнях и стенах, посматривали из-под перчаток по сторонам, чтобы не проглядеть вторжение неприятеля или бунт против короля.

– Ну, вот и все, казенная земля позади, – произнес Галлен, когда они объехали столб.

– И нам теперь до самых гор топать? – спросил Ригард, глядя на далекую изломанную линию горизонта.

– Нет, – усмехнулся Галлен. – Смотри туда, левее, видишь дымы?

– О, ваше благородие! Так это же совсем рядом!

– Да, полчаса, и мы на месте.

– А там есть гостиницы, ваше благородие? – почему-то спросил Клаус, невольно поднимаясь на носочки, чтобы лучше рассмотреть город в долине. Пока тот обнаруживал себя лишь белыми дымами, поскольку время огней еще не наступило.

– Есть и гостиницы, и трактиры, и иные любопытные заведения, но мы остановимся в приюте поскромнее.

Вскоре они миновали еще один пост, однако теперь это были неизвестно чьи солдаты, больше похожие на дорожных разбойников. Недалеко от этого поста, представлявшего собой покосившуюся грязную лавку, горел костер и возле него на земле спали двое. Они лежали запрокинув головы и раскрыв рты, а пальцы их рук были скрючены.

– Они живы, ваше благородие? – спросил Ригард, с ужасом поглядывая на эти тела.

– Живы, – не поворачиваясь ответил тот. – Дурного дыма надышались, вот и валяются, как дохлятина…

Галлен сплюнул на обочину, выражая свое отношение к подобного рода занятию.

– Вон и другие тоже…

Чуть дальше от дороги стоял шалаш, сквозь щели которого поднимался белый дым. Вокруг шалаша кругами ходили еще несколько стражников, сменяя друг друга, они лазили в дымящиеся ветки.

– Ваше благородие, выходит, эти дымы над Тайбеем – те же самые шалаши? – догадался Клаус.

– Шалашей там нет, зато имеются специальные комнаты и даже дома, куда набиваются такие вот любители. Там дымят дурной травой, а лишний дым из трубы выходит.

– Какой же толк в такой охране, если они сами себя не узнают?

– Не знаю. Мне это тоже непонятно.

Вечерний Тайбей встретил новых гостей яркими фонарями, помещенными, по столичной моде, в стеклянные пузыри, и громкими криками зазывал, приглашавших посетить их заведения.

– Посетите игорную «Павлин»! У нас самые высокие ставки! – кричал один из них, разодетый в парчу.

– К нам! Все в гости только к нам! – надрывался зазывала с кольцами в ушах, с фальшивой бородой и в расшитой степняцкой шапке. – Курильня «Голубой сон», забудь про печаль-тоску! Все в гости к нам!

– Брось кости в «Болтуне и курице», у нас повезет каждому! – призывали с другого крыльца.

– Эй, красавец! Есть девицы из Лугрии и Весталиона! Есть андузийки и степнячки! – обращаясь к Галлену, кричала полная женщина, одетая в длинные золотистые одежды. – Какие тебе больше нравятся, красавец?

– Может быть, завтра я куплю их всех, дорогуша…

– Смотри не опоздай, а то всех разберут!

Клаус и Ригард вертели головами, пораженные праздничным видом улиц и количеством прохожих, которых, несмотря на поздний вечер, было так много.

– Эх, да если бы у нас в Денвере по вечерам было так светло, люди бы тоже гулять выходили! – восторженно произнес Ригард.

– Держите кошельки! – предупредил из седла Галлен, которому было лучше видно, что происходит на улице. Их сейчас же окружила группа кривлявшихся, похожих на шутов, человечков. Они стали скакать вокруг, задирать Галлена и норовили залезть в сундуки, которые вез Маверик.

Мул от такого нахальства закричал по-ослиному и лягнул одного из жуликов. Тут Клаус, отвлеченный этим спектаклем, почувствовал руку в своем кармане и, крепко схватив вора, вывернул ему запястье.

– Ай-ай, пустите, дяденька! – заголосил тот, дурачась. – Я еще ничего не взял!

– Вижу, что не взял, – прорычал Клаус и дал воришке под дых. Тот свалился на мостовую, а ему на подмогу тотчас выскочила вся кодла с короткими воровскими ножами.

Клаус выхватил кинжал, рядом, с кинжалом в руке, встал Ригард.

Испугавшись блеска благородной стали, воришки попятились и ускакали прочь в поисках более покладистой жертвы.

– Ну что, теперь поняли, что за город Тайбей? – спросил Галлен с улыбкой.

– Как не понять, ваше благородие, – ответил Клаус, пряча кинжал под куртку.

– И никакой стражи, – добавил Ригард, тяжело дыша. Его восторженность как рукой сняло.

– В этом месте мы повернем направо, – сказал Галлен, и они свернули на улочку потемнее и поуже. На ней не кричали зазывалы, на мостовой попадался мусор, однако и здесь каждый дом был либо курительной, либо игровым притоном, либо местом, где можно было взять на вечер девиц. В некоторых же местах все сочеталось разом – из распахнутых дверей валил дурной дым, слышался женский смех и стук брошенных на стол кубиков.

– Ты шельмуешь! Ты шельмуешь, я видел! – кричали с одного конца улочки.

– Это моя женщина! Убери от нее руки! – орали с другой, и вскоре посреди улицы начиналась драка. Звенели мечи, мелькали ножи, из заведений выскакивали охранники с дубинками и пресекали безобразие, но иногда слишком поздно – на мостовой оставались бездыханные тела.

Их уволакивали во дворы и складывали на телеги, чтобы с утра вывезти за город.

Это был обычный ежедневный ритуал города Тайбея, места, куда не дотягивались королевские законы.

Для ночлега Галлен выбрал уже известный ему дом, где жил старый вор, который устал от ремесла и теперь скупал краденое и ссужал деньги под высокий процент.

Хозяин встретил гостей без особой радости, но и не выказал какого-то недовольства. Он вышел на стук, подсвечивая себе лампой, и, узнав Галлена, сказал:

– А-а, это ты, ваша милость! За кем пришел на этот раз?

– Не бойся, не за тобой.

– Если за мной, я бы, наверное, и не узнал. Идите к воротам, я сейчас открою.