Однако все это произошло позже, а в описываемом нами времени Каминский приступил к переустройству своего района с учетом русской специфики, что на практике означало ликвидацию коллективного хозяйства, толерантное отношение к церкви, а также формирование правительства из националистических и социалистических элементов.

Первый контакт этой антибольшевистской группы с вермахтом произошел в январе 1942 года, когда, несмотря на постоянную угрозу со стороны партизан, немецкая ремонтная бригада занималась восстановлением железнодорожных путей в брянских лесах и внезапно натолкнулась на отряд вооруженных до зубов русских с белыми нарукавными повязками с изображением Георгиевского креста. В результате уже скоро между Каминским и командными инстанциями германской армии была установлена тесная и непрерывная связь, ведь его отряд, насчитывавший уже 1400 штыков, находился в постоянной борьбе с партизанами и отбившимися от своих частей подразделениями Красной армии.

Имея под своей властью весьма внушительную территорию южнее Брянска, он немедленно подключился к подавлению партизанского движения и стал с тех пор помогать в обеспечении бесперебойного снабжения немецких войск, взяв под контроль столь опасные участки дорог в брянских лесах.

Уже летом 1942 года численность отряда Каминского выросла до 9000 человек. Он был хорошо вооружен, оснащен автомобилями и отличался большой дисциплинированностью, чему, учитывая авторитарные замашки его командира, удивляться не приходилось. Между тем Каминский полностью стал добровольно подчиняться приказам германского командования. Поэтому в качестве признания его заслуг, а также в целях обеспечения дальнейшего сотрудничества ему официально передали под управление Локотскую волость, разрешив создать там автономию и собственную вотчину, отдав во владение свыше восьми районов и право осуществлять верховное командование всеми находившимися на этой территории полицаями.

О том, насколько важной и желательной для немецкого руководства оказалось появление этой группировки, свидетельствует запись разговора Гитлера с фельдмаршалом фон Клюге, состоявшегося 26 июля 1943 года. Когда речь зашла о необходимости зачистки прифронтовой области и возведения так называемой позиции «Хаген»[148], то Гитлер потребовал согнать на ее строительство все население. На это фон Клюге возразил, что в результате таких действий урожай окажется неубранным, а это побудит крестьян к бегству с работ, чтобы по ночам иметь возможность сжать свою рожь. Разговор перекинулся на Каминского, и фон Клюге заявил, что его вообще нельзя трогать, чтобы по-прежнему иметь возможность пользоваться дорогами в столь опасной области. «У меня в тылу и без того полно партизан, которых так и не удалось полностью уничтожить, а теперь они при мощной поддержке парашютных десантов вновь стали поднимать голову и заметно усилились». При этом стоит отметить, что ко времени данного разговора ответственность за подавление партизан в тылу немецких войск была полностью возложена на СС.

Каминский же при управлении своими «вассалами» проявлял достаточную жесткость, немедленно начав осуществлять свои политические идеи. В первую очередь он распустил все коллективные хозяйства и, воспользовавшись своими властными полномочиями, добился того, чтобы, в отличие от других оккупированных немецкими войсками мест, в которых происходило нечто похожее, немцы не обратили его начинания вспять.

Поэтому не случайно его отряд, позднее перешедший в подчинение СС как бригада Каминского, в борьбе с партизанами, особенно при проведении крупных операций, играл заметную роль. Во время же подавления Варшавского восстания в 1944 году его люди отличились особой жестокостью, что побудило руководство СС расстрелять Каминского, который к тому времени стал уже оберфюрером СС. Сделано это было для того, чтобы отмежеваться от бесчинств, совершенных его людьми. Командование же ими передали А. А. Власову.

Несмотря на многообещающие антипартизанские операции и полученный в ходе них многосторонний опыт, немецкой армии и в 1942 году не удалось создать действенный и применимый на все случаи жизни метод подавления партизанского движения. Поэтому вскоре начали раздаваться голоса об общей духовной деградации и неспособности армейского командования справиться с этой боевой задачей. Это нашло отражение в высказываниях высших чинов СС и, в частности, в донесении Гиммлеру обергруппенфюрера и генерала полиции и войск СС в Центральной России Эриха фон дем Бах-Зелевского от 5 сентября 1942 года (NO 1661).

В результате причины неудач стали искать среди командующих и в самих регулярных войсках, расценивая, что отвращение к подобному виду боевых действий, считавшихся среди армейских офицеров позорными и бесчестными, могло передаться и солдатам. Поэтому командиры якобы не хотели препятствовать своим подчиненным вымещать чувство мести на доступной им части населения. Считалось, что командованию с трудом удавалось пересмотреть свое отношение к партизанской войне, и в выполнении задач по обеспечению безопасности оно по-прежнему видело лишь предписанную свыше неприятную обязанность.

Хотя партизанам и не удалось помешать переброске войск для осуществления немецкого наступления летом 1942 года, у высшего германского командования в августе 1942 года внезапно вновь проснулся интерес к проблеме ликвидации партизанского движения. Основанием для этого послужило продолжавшееся ощутимое воспрепятствование партизанами экономического использования оккупированных земель и забота о безопасности становившихся все более протяженными путей снабжения войск.

В уже упоминавшейся директиве № 46 от 18 августа 1942 года Гитлер приказал еще до наступления зимы всеми средствами искоренить партизан в тылу немецких войск на Восточном фронте. При этом высшие эшелоны власти впервые потребовали, чтобы армия озаботилась завоеванием доверия у населения, поскольку решение такой задачи без содействия местных жителей было невозможно.

Наряду с проведением жестких мероприятий по уничтожению партизанских отрядов войска получили приказ соблюдать справедливое, хотя и «строгое», отношение к населению и в обязательном порядке заботиться об обеспечении его «прожиточного минимума». Согласно директиве, отныне в немецком тылу не должно было остаться ни одного солдата, который не участвовал бы активно в подавлении партизан. С созданием же пяти полевых оперативных дивизий численностью в 50 000 человек и их размещением в партизаноопасных областях, а также в результате максимально быстрого отзыва с фронта предназначенных для борьбы с партизанами частей СС положение дел у охранных сил предусматривалось заметно улучшить.