С назначением фон дем Бах-Зелевского «уполномоченным по борьбе с бандами на Востоке», то есть на должность, не дававшую командных полномочий, но обеспечивающую широкие совещательные функции и право наложения вето, вопросы координации борьбы с партизанами на оккупированных восточных территориях были решены. Вместе с тем на свой запрос от 5 июля 1943 года Генеральный штаб сухопутных войск вермахта получил ответ, что с назначением рейхсфюрером СС «уполномоченного по борьбе с бандами» в рейхскомиссариатах и районах боевых действий на Востоке никаких изменений в основополагающих командных отношениях не последует, так как его полномочия распространяются только на части, предназначенные для борьбы с партизанами. Расширение же их на оперативные районы северного, западного, южного и юго-восточного театров военных действий требует одобрения Верховного командования вермахта. Однако командным штабам надлежит направлять «уполномоченному по борьбе с бандами» и, по сути, командующему всеми антипартизанскими силами на Востоке все материалы, касающиеся подавления партизан, для переработки.

Глубокие оперативные прорывы советских армий германского фронта на Дону и окончание битвы за Сталинград привели к кардинальному повороту в войне на Востоке. Времена преимущественно наступательных действий немецких войск сменились их упорной обороной, а затем отступлением, закончившимся на развалинах имперской канцелярии.

Контрнаступление Красной армии, которое вермахт был вынужден сдерживать в конце 1942 года на южном фланге Восточного фронта, принесло с собой не только значительные материальные потери, но и невосполнимую утрату веры немецких кадровых войск в дальнейший исход войны. И это притом, что еще летом 1942 года наступательная мощь германских армий проявляла себя достаточно сильно, позволив после тяжелейших и кровопролитных зимних сражений выйти к Волге и Кавказу, добиваясь далекоидущих целей.

В то же время разделение сил, связанное со стремлением достичь двух целей одновременно, привело к тому, что ни одна из задач на обоих наступательных направлениях в конечном счете так и не была решена. И хотя второе наступательное крыло все же удалось сохранить, за несоответствие между постановленными оперативными задачами и наличием для этого сил вермахт заплатил высокую цену, потеряв 6-ю армию в Сталинграде.

Последствия этого неудачного наступления в полной мере проявились уже в январе 1943 года, заметно сказавшись на моральном состоянии различных немецких фронтовых частей. В полной же мере затухание их наступательного духа проявилось в ходе наступательной операции «Цитадель» под Курском.

Тем заметнее после битвы за Сталинград во время этих сражений стала видна возросшая боевая мощь Красной армии, чего немецкая сторона себе практически не представляла. Тем не менее в результате воодушевляющего воздействия этой победы Советскому Союзу удалось мобилизовать все свои резервы и при помощи хлынувшего почти беспрепятственного потока материальных поставок союзников совершить настоящее чудо. Летом же 1943 года инициатива на фронтах и вовсе окончательно перешла к Красной армии.

В этой связи стоит напомнить, что в июле 1943 года сражавшимся в составе четырех армейских групп одиннадцати немецким армиям противостояло уже 45 советских армий на 12 фронтах, каждый из которых по численности примерно равнялся группе армий. К тому же успех в Сталинградской битве и провал германского летнего наступления в 1943 году подняли боевой дух советского солдата и его уверенность в победе на невиданную высоту. Когда о планах немецких мероприятий на оккупированных территориях стало известно, уже во время летних боев 1942 года число советских перебежчиков и пленных по сравнению с количеством пленных 1941 года заметно уменьшилось. Однако после успешных контрнаступлений желающих среди советских солдат связать свою судьбу с отчаянно оборонявшимся вермахтом стало еще меньше, и на такой шаг отваживались уже лишь единицы. Не случайно предпринятая А. А. Власовым в 1943 году акция под кодовым наименованием «Серебряная полоса»[151] с треском провалилась, вызвав бешеную реакцию Гитлера.

Влияние военной обстановки сказалось также на политическом положении на оккупированных восточных территориях – поколебавшаяся вера в непобедимость германской армии способствовала росту всеобщего неприятия местным населением восточной политики, осознанно проводимой немецкими властями с опорой на отдельные местные элементы. Их насильственные мероприятия по нещадной эксплуатации оккупированных земель стали наталкиваться на все возраставшее сопротивление, и вскоре находившиеся под контролем партизан районы распространились на территорию имперского комиссариата Остланд и Украину. Соответственно экономическая отдача от этих областей сократилась до минимума.

К тому же осуществлявшаяся различными немецкими органами власти практика демонстративного пренебрежительного отношения ко всему славянскому и самим славянам привела к формированию антигерманского мышления и неприятию немцев. В этом плане показательным является записка заместителя начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта от 3 января 1943 года, направленная в адрес имперского министерства иностранных дел, в которой прямо говорилось: «Отмечается рост волнений в войсках в связи с применяемой жестокостью при подавлении партизан. Мы сами плодим эти банды!» (NG 3415).

Катастрофическое положение дел с обеспечением продовольствием населения захваченных русских городов на свой лад тоже подтверждало тезис советской пропаганды о том, что в намерения немцев входило искоренение «неполноценных славян» голодом и прямым физическим уничтожением. На неутешительное состояние снабжения продуктами питания русского городского населения проливает свет, в частности, уже упоминавшаяся выше записка заместителя начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта от 3 января 1943 года. Согласно этому документу, в городах отсутствовали необходимые запасы товаров первого потребления, продовольствия и топлива. На фоне снижения готовности жителей ходить на работу и катастрофического падения производительности труда стали пышным цветом расцветать различные виды незаконной торговли и спекуляция. Культурная жизнь замерла, а школы и институты оставались закрытыми, что свидетельствовало о полном игнорировании тяги русского народа к знаниям.

Попытки же соответствующих инстанций имперского министерства оккупированных восточных территорий помочь отдельным прибалтийским и украинским студентам продолжить учебу в немецких университетах хотя и оказывались успешными, но наталкивались на постоянное вмешательство осуществлявшего расовую политику главного управления СС по вопросам расы и поселения, а также гестапо. Усилия тех же инстанций открыть школы на Украине встречали противодействие Коха, который следовал указаниям Гитлера, заявлявшего, что для него вполне достаточно, чтобы украинец умел считать до ста.